Шрифт:
Посвящается моей жене, дважды стоявшей рядом с моей смертью и не отпустившей мою руку – Людмиле.
Действующие лица романа и названия государственных органов, мафий, чиновников, географических объектов вымышлены, автор не несёт никакой ответственности за любые случайные совпадения.
Все приводимые в книге исторические, астрономические, научные и технические данные взяты из открытых источников, если не вымышлены.
1. СКОРАЯ ПОМОЩЬ
Non multum, sed multa.
Холодный
Врач с транспортируемым больным действовал привычно, на автомате, с параллельно разворачивающимся, почти подсознательно, потоком мыслей о своей жизни.
Он невесело внутренне улыбался, вспоминая примеры, составляющие картины работы с различными ургентными состояниями, часто на грани жизни больного, каждую смену, несколько лет. Поддержание физической формы для блокирования физической агрессии от неадекватного окружения и потерпевших было дополнительной необходимостью, но и давало отдых от работы. Жизнь в режиме постоянных высоких требований к себе для эффективности. Сам пред собой признавал, что такая подготовка была скорее вынужденной, избранной для максимального охватывания реальности пониманием и успешного физического воздействия на ситуацию. От выборки из древних методик лечения до современных математических работ по сознанию. Это привело его к осознанному, действенному применению усвоенных пояснений, начиная с седой Индии, что «человек живёт в своих иллюзиях» для ежедневной опоры на динамику событий. Эта опора на динамику событий походила на мастерство сёрфинга, только вместо мощи океана, преодолевающего бездну иллюзий, опираясь на усвоенное, что есть познанная истина нашего мира.
К опоре на то конечное, ограниченное, познанное действующее, проверенное практикой, ну то, как на самом деле устроен мир. Увы, но истина состоит из бесконечного числа истинных утверждений. Гёдель доказал, что они делятся на доказуемые и недоказуемые. А потом выяснилось, что множество недоказуемых утверждений бесконечно. Это было понято и принято, как обоснование бездны практической иллюзии, начинающейся от правды.
Его практический вывод для себя: мы не только никогда не будем знать о мире всё, но мы даже не будем знать, какую часть истины мы познали, а какая нам осталась неведомой, поскольку от нас всегда будет сокрыта бесконечность истинных, как недоказуемых, так и ещё не познанных, утверждений. Но ты можешь действовать на грани личной выстроенной опоры, на барьере постигнутой сути парадигмы между познанным и непознаваемым. Выстроенной только силой своего разума, управляемого волей и тренировками, подобно тому спортсмену-серфингисту, который на дощечке под голубым бескрайним небом скользит по поверхности огромной, накатывающейся невообразимой тяжестью волны, рождённой тёмной бездной.
Всё зависит от степени нашего развития и усилий, бросаемых на познание мира. И врач выложился по своему возможному максимуму. Он умел «читать и плавать», как завещали эллины.
Иван, так звали этого врача, нашёл «путь взаимодополняемости» между познанием, направленным в пространство открываемого мира – школ учения эллинов и углублённого погружения в глубины мысли о неявном – учителей индуизма. Иван не был «одиноким волком» Гессе, скорее он был странником по тропам войны со смертью во главе минимально возможного отряда – бригады реанимации скорой помощи.
1.1. ВСЁ НАЧАЛОСЬ КАК ОБЫЧНАЯ СМЕНА ВРАЧА
«Всё, что видим мы – видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Ты считай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей не видна.»
Омар Хайям
Дежурство заканчивалось привычно-обычно, то есть ни минуты отдыха, отрабатывали один вызов – и тут же выезд к следующему пациенту, попросившему о помощи.
Пасмурный предосенний вечер с моросью. Скоростное движение по разбитой дороге с беспорядочным множеством ям, скрытых под лужами, в изношенной машине скорой помощи, спешащей по пригородным улицам уральского областного центра, могло вытрясти последнее здоровье и у крепкого человека. Иван Сергеевич доставлял молодого парня с подозрением на прободение язвы желудка в хирургию дежурной больницы. Выручал водитель – Кузьмич – спокойный, молчаливый, второй десяток лет работающий в отделении скорой помощи. Кузьмич делал свою магию: объезжал, лавировал, мягко притормаживал. Но ямы, скрытые водой после мелкого дождя, поливавшего город в течение двух дней, были закрыты водяным зеркалом луж и трясли машину, как удары злобных дорожных снайперов, иногда резкими толчками выбрасывая больного из позиции лёжа до полусидячего положения. Уставший за ночь Иван Сергеевич автоматически подхватывал и мягко опускал больное тело, выполняя роль амортизатора, противостоящего дорожным службам города, ради пациента отмахнувшись от своей привычной ночной голодной усталости. Фельдшер, сидящая в ногах пациента на откидном месте, пыталась помогать, но Иван показал быстрым жестом руки на её саквояж и молча, этим же жестом остановил её устремления.
Мысли о достаточности премедикации парню, которому гарантирована экстренная операция, перекрывались воспоминаниями, перед глазами возникали картины быта в доме больного, который терпел до последнего, веря, что «пройдёт»; его дочки лет одиннадцати – стройной птички, притихшей с вопросом в глазах, который страшно задать; жены, испуганной ожиданием ещё одной беды; бедного жилья, чистотой и аккуратностью ведущего неравную борьбу с бедностью.
Это отвлекло от мыслей о том, что сегодня надо увольняться, так как предчувствие дальнейшего урезания финансирования здравоохранения было очень уж настойчивым. Нагрузки на бригады скорой помощи возрастали в связи с сокращением персонала, а медикаментозное и аппаратное обеспечение резко ухудшилось из-за поломок форсированно используемого имеющегося оборудования. Изучение в специальной литературе бурного развития технологий привело почти к комплексу неполноценности, было стыдно применять то, что имеется для лечения в экстренных случаях.
Перед центром дорога была отремонтирована. Теперь можно и расслабиться. Облокотившись боком на истёртый дерматин у моторного отсека, наслаждаясь идущим от него сухим теплом, пахнущим мотором, перегретым маслом, прогревший одну сторону тела Иван Сергеевич благополучно доехал до приёмного покоя.
В приёмном покое дежурной городской больницы Приречного района дежурил старый знакомый, фанат хирургии – Анатольевич. Иван именно так встретил своего старого знакомого заведующего хирургией, устало улыбнулся, сдавая парня в надёжные руки врача, который, безусловно, вытащит из этой невидимой посторонним катастрофы ещё одного человека, попутно сохранив в целостности хорошую семью. Анатольевич сразу вызвал каталку и ушёл готовиться к операции.
Оставалось два часа дежурства, что с дорогой до станции подразумевало или поблажку от диспетчерской, или ещё один вызов. Иван работал без перерыва, и семь человек в разных концах города по эту сторону реки получили квалифицированную врачебную помощь, а так как только с одной госпитализацией, что поощрялось, то…
Ответила Лидия Сергеевна, и это настораживало, заведующая подключалась в нестандартных ситуациях, когда случай тяжёлый, а лекарств или квалифицированной помощи, нужной для хронического больного, просто не было в ресурсах здравоохранения, так ещё называвшегося. Предчувствие не подвело и в этот раз, надо было ехать к Тюленеву. Причём в этот раз Тюленев очень настаивал, чтобы приехал Кузнецов Иван Сергеевич. Странно. Странно, что именно такими словами, ведь больной знал, что его спасёт только пересадка почки, которую ему не пересадят, так как он на очереди, которую ждать не менее года, а состояние, на прошлой неделе зафиксированное, позволяло дать ему, в оптимистическом прогнозе, месяца два жизни.