Ивы зимой

Хорвуд Уильям

Поперхнувшись, он оглянулся через плечо и увидел, что Племянник уже поставил подогреваться сливово-черничный напиток и собирает на стол кое-какую еду.

Когда маленький столик был придвинут к креслу, Портли уставился на поднос так, словно никогда в жизни не видел ни еды, ни питья. Он выпил наливки и немного поел. При этом он не переставал дрожать и всхлипывать. Затем всхлипывания прекратились и наступил черед следующей порции сливово-черничной наливки и пудинга. Когда с пудингом было покончено, усы выдренка блестели от масла. Изрядно уменьшилось и горячей наливки в большой кружке.

— Как

же долго я сюда добирался! — сказал он наконец, тяжело вздохнув.

— Но что все-таки случилось? — снова переспросил Крот.

Но Портли опять захлюпал носом и задрожал. И так до тех пор, пока не съел еще кусок пудинга и в четвертый раз не приложился к кружке с согревающим зимним напитком, что, кстати, значительно превышало обычную детскую норму.

— Дорога все тянулась и тянулась… — Успокаиваясь, Портли неспешно приступил к рассказу.

— Бедненький ты наш, — посочувствовал ему Крот. — Тяжко же тебе пришлось. Ну а теперь…

— А есть еще теплый морс? — поинтересовался Портли.

— Знаешь что, дружок, сначала ты нам расскажешь, как тебя сюда занесло, а уж потом…

— Понимаете ли, дядя Крот…

Тут выдренок замолчал; глаза его расслабленно смотрели в никуда, на мордочке расплылась простодушная блаженная улыбка.

— Что должен понимать дядя Крот? — Крот явно начинал беспокоиться. — Давай, Портли, соберись. Попробуй рассказать нам. Это ведь наверняка очень важно. Ну, Портли, Портли!

Но усики и пятки выдренка, отогревшись, порозовели, желудок был приятно нагружен сладким пудингом, мысли лениво плавали в согревающих и пьянящих парах сливово-черничного напитка, и он засыпал прямо на глазах.

Заплетающимся языком Портли пролепетал:

— М-м… да, Крот… Там так холодно… а здесь — здесь… это… тепло…

Прервав эту осмысленную речь, Портли сладко зевнул, почмокал губами и торжественно вытянулся в кресле, повернув задние лапы в одну сторону, а передние и голову в другую. Так лежат только выдры, собираясь действительно хорошо поспать.

— Кто послал тебя сюда? — почти крикнул ему в ухо Крот.

— Дядя Рэт… Он сказал… сказал… что должен, потому что… собирался… мой папа…

Но что хотел передать Рэт, осталось неизвестным, потому что Портли был явно не в состоянии что-нибудь рассказывать. Он пролепетал еще что-то совсем нечленораздельное, а затем, в последний раз блаженно зевнув и вздрогнув, погрузился в глубокий безмятежный сон, прервать который оказалось для Крота делом непосильным. Портли не реагировал ни на слова, ни на тормошение, ни на щекотание — ни на что.

— И что нам теперь делать? — спросил Крота Племянник.

— Что делать? — переспросил Крот с решительным и целеустремленным выражением на рыльце. — Что делать, говоришь? Разумеется, что-то надо делать. Впрочем, не столько нам, сколько мне. А ты останешься караулить это безответное и безответственное создание. Когда оно продрыхнется, попытаешься выяснить, что же оно собиралось передать нам. Если, конечно, еще не будет

слишком поздно! Я же пока… Ну, я не знаю, что мне делать.

Крот подошел к вешалке в прихожей и снял с нее свое самое теплое, плотное, длинное и непромокаемое пальто, добавил к нему самый длинный и теплый шарф и надел все это на себя.

— Дядя…

Крот продолжал молча собираться. Надев галоши, он мрачно посмотрел на дубинку у дверного косяка, решительно засунул ее за пояс и потуже перетянул пальто в талии, чтобы сохранить тепло на пронизывающем ветру.

— Дядя, если вы собираетесь куда-то, то я бы посоветовал…

Но Крот был поглощен сборами и глух ко всяким попыткам отговорить его от намеченного дела. Завернув кусок хлеба с маслом и немного пудинга в пергаментную бумагу, он сунул сверток в карман пальто. Наконец настал черед лампы, которая может гореть даже в сильный ветер. Крот зажег ее и задвинул заслонку-жалюзи так, что для света оставалась только узенькая щелка. Затем осмотрелся, прикидывая, не забыл ли что-нибудь важное в таком серьезном деле.

Наконец, еще раз оглядев свой уютный теплый домик, словно прощаясь с ним, Крот тряхнул головой, что получилось у него как-то грустно, и открыл входную дверь.

Дядя, куда вы? — позволил себе спросить обеспокоенный Племянник.

— К Рэту, куда же еще. Что-то у него не то. И это «не то» явно серьезно. Нужно добраться до его дома и выяснить, что же собирался передать нам Портли.

— В такую погоду выходить из дома, на ночь глядя! Неужели нельзя подождать до утра?

— Подождать? Подождать?! Неужели Рэт стал бы «ждать до утра», как ты, по собственному неразумению, предлагаешь, если бы ты, добравшись до его порога, сказал ему: «Меня прислал Крот»? Конечно нет, Племянничек. Или Барсук стал бы ждать? Ни за что — несмотря ни на какую погоду, когда любой из нас предпочел бы сидеть в тепле и носа на улицу не показывать. Или, думаешь, мистер Тоуд?..

— Ну, этот-то вполне мог бы и подождать, особенно зимой, — позволил себе заметить Племянник.

— Пожалуй, ты прав. С него сталось бы, — признал Крот. — А может быть, и нет. Да ну, конечно же нет. Никто из моих друзей, узнай они, что я попал в беду, не остался бы дома, вместо того чтобы броситься на помощь. А значит, и мне следует срочно отправляться к Рэту. А если беда случилась не с ним, а с Выдрой, что ж, вдвоем легче бороться с опасностью.

С этими словами он приоткрыл дверь, порыв ветра тотчас же распахнул ее, и Крот отшатнулся. Нисколько не обескураженный, он выхватил из-за пояса дубинку и, потрясая ею, воскликнул:

— Вперед, к Рэту!

С этим боевым кличем он шагнул вперед и тотчас же пропал в непроглядной пелене черной как смола ночи и мечущихся снежных вихрей.

— Но… — попытался что-то сказать Племянник со смешанным чувством беспокойства, восхищения и фамильной гордости. — Но… Дядя!

Но его дядя, вновь обратившись в Геройского Крота, известного всем и каждому вверх и вниз по реке, — так вот, дядя уже исчез в ночи.

— М-м… закрой дверь… Дует… — пробубнил Портли из гостиной и, еще уютнее свернувшись в кресле, захрапел.