Июльская горячка = Неуловимый [СИ]

Сартинов Евгений Петрович

— Да не Чикатило, свой гад, местный кто-то.

— Ты куда идешь-то? — спросила Юлька.

— Да надо по одному адресу еще зайти, а потом домой.

— Во, парень пашет! — снова заржал Вадик. — Ты хоть дома-то бываешь?

— А как же. Через час примерно приземлюсь. Ты придешь? — спросил он Юлию.

Та сморщила красивое личико.

— Нет, хочу выспаться. Завтра родители с утра потащат за грибами, не хочется, конечно, но придется.

— Постой, за какими грибами? — встревожился Астафьев. — Тут маньяк вовсю шурует, душит одну за другой, а они за грибами собрались!

— Да ладно, тебе, какой маньяк, я ж с родителями еду!

— Ну и что, что с родителями?

Водягина вон тоже с родственниками была, а в тридцати метрах от машины задушили, никто и не услышал. Не езди, отговори их.

— Ну, как же! Ты моего папочку, что ли, не знаешь? Он если во что упрется, то это насмерть.

— Тогда не отрывайся от них, рядом будь.

Юлька с ужасом посмотрела на него.

— Ты что! Четыре часа рядом с предками, я же с ума сойду! Я и дома-то столько не бываю.

Юрий уже не знал, что и сказать, а Юлия зевнула и повернулась к Вадику.

— Поехали, а? Мне еще собраться надо, подстирать кое что. Пока, — махнула она рукой Астафьеву, стекло поднялось, и «Вольво» резво взяла с места.

Лишь теперь до Юрия начало доходить истинное положение вещей. Долгуша, конечно, хороший друг, но что это он едет с озера с его девушкой? И потом, откуда эти командные нотки в голосе Юлии? Впервые в жизни ревность начала терзать его.

Вернувшись домой, он бросил на стол свою надоевшую папку и как был, одетым, упал на диван. С полчаса он заново переживал весь разговор, теперь с типично ментовской дотошностью вспоминал выражения лиц, интонации Юлии и Вадика. Особенно его бесило поведение старого друга.

— Гад, неужели он ухлестнул за Юлькой, — вслух пробормотал Юрий. Терзаемый новым для него чувством, он разделся и залез под душ. Горячей воды, как обычно, с мая месяца в городе не было.

"Если это так, убью обоих", — решил он, дрожа и растираясь махровым полотенцем.

После душа и нехитрого ужина он со свежей головой сел просматривать свои записи, но в голову упорно лезло только одно — Юлька и Вадик в этом чертовом «Вольво». Воображение рисовало одну за другой картины с участием бывшего друга и бывшей любимой. Это было тем более легко, что тело Юльки он знал до мельчайших подробностей, до крошечной родинки между грудей. Маялся он долго, затем решил позвонить предателям. Если обоих нет дома, значит, они точно где-нибудь трахаются в лесопосадке. Юрий уже взялся, было, за телефон, лишь взгляд на часы остановил его, стрелки показывали половину второго ночи, и звонок в такое время суток мог вызвать только гнев родителей обоих изменщиков, тем более голос Астафьева прекрасно знали.

— Черт с вами, я еще до вас доберусь, — пробормотал Юрий, положив трубку на аппарат. Он почувствовал, что сегодня не уснет, и, спустившись вниз, в круглосуточном магазине купил бутылку водки. Стакан этого «лекарства», принятый почти без закуски, сыграл роль снотворного.

Уснуть Астафьев уснул, но снилось ему все то же, от чего он так хотел избавиться. Это был лес, и все те же действующие лица: Вадим и Юлька. Они долго привязывали голого Юрия к дереву, затем старательно втискивали в рот кляп. После этого парочка начала стягивать друг с друга одежду, хохоча и поглядывая в его сторону. Эротическое шоу сменилось откровенным сексом, и, чувствуя возбуждение, Юрий начал рваться из пут, но ничего не получалось. В самый разгар любви Вадик положил ладони на горло Юлии и начал ее душить. Она пыталась оторвать руки Долгуши от своего горла, но это не удавалось, и вскоре тело Юльки начало биться в мучительной агонии. Юрий непостижимым образом видел всю эту сцену с самых разных сторон: и сверху, и сбоку, и даже глазами убийцы. Он

видел побагровевшее лицо Юлии, ее открытый рот, вылезающие из орбит глаза. Он хотел закричать, но мешал кляп. Когда он от него все же избавился, то во все горло что-то заорал. Астафьев рванулся всем телом и… вскочил с пола, ощущая напряжение в голосовых связках, в ушах стоял собственный, дикий крик. Несколько минут он оглядывался по сторонам, не понимая, как очутился на полу. Болел лоб, а во входную дверь кто-то сильно барабанил. С трудом выпутавшись из скомканной простыни, он, наконец, встал. Но его тут же качнуло в сторону так, что он свалил журнальный столик, рассыпав разложенные на нем бумаги. Переборов силу земного притяжения, Юрий замотался в простыню, добрался до прихожей и приоткрыл дверь. На пороге стояла соседка, тетя Маша.

— Юра, ты живой! — словно не веря своим глазам, закричала она, увидев заспанного Астафьева.

— Да, а что? — не понял Юрий.

— Ты так сейчас кричал, я думала, тебя тут убивают! — хватаясь за сердце, призналась женщина.

— Да нет, это мне сон плохой приснился. Я вон даже с дивана упал, — честно признался он.

Запах перегара, дошедший до соседки, тут же ее успокоил, раскрыв истинную причину безумства соседа. Ее покойный супруг не раз совершал во сне подобные полеты. Ну, напился мужик, слетел с кровати, на то он и мужик.

— Ох, Юрик, как ты меня напугал, как напугал! Ну, ладно иди, досыпай.

Об этом можно было только мечтать! Но за спиной в квартире уже вовсю звенел будильник.

Бреясь, Астафьев обнаружил на лбу солидную шишку. Присвистнув, он ощупал ее, выругался и попытался замаскировать ее волосами. Из этого ничего не вышло. Завтрак сопровождался осмыслением такого реального, жуткого сна.

"Вадик — «грибной» маньяк? Чушь какая! Он и в лесу-то бывает только на шашлыках и мухомора от опенка не отличит. Присниться же такой дурацкий сон?" — недоумевал он.

Другая мысль неожиданно пронзила Астафьева: "Дурак, а почему я не позвонил отцу Юлии, не сказал ему про маньяка?!"

Он кинулся к телефону, торопливо набрал знакомый номер. На другом конце провода тут же подняли трубку, но, к разочарованию Юрия, это оказалась Юлькина бабушка.

— А Валентина Михайловича можно к телефону? — спросил он.

— Нету его, все с утра уехали за грибами, — задребезжала старушка.

— Давно?

— Да, почитай, только солнце встало. Часов в пять утра.

"Сейчас восемь, проспал все на свете, козел!"

— А куда они уехали, он не сказал?

— Они все к Марьевке ездят, там грибов всегда много. Я ведь оттуда родом, мы в детстве их кадушками солили. Сейчас уже не то…

Мемуары старшего поколения сейчас меньше всего интересовали Юрия. Не слишком вежливо прервав разговор, он подхватил папку и отправился на работу. Не успел он переступить порог ГОВД, как дежурный по городу выглянул из своего «скворечника» и поманил его пальцем.

— Давай Юрик, вызов по твою душу. Около Марьевки сегодня утром какую-то девушку задушили.

Астафьеву показалось, что он сейчас либо сойдет с ума или умрет.

Глава 37

Накануне Мазуров пришел домой как в добрые, старые времена, в двенадцатом часу ночи. Мог бы и раньше, ведь разобравшись с пацаном, он, было, хотел уже идти домой, но случайно подвернувшаяся дежурка ехала в противоположную сторону, в третье отделение милиции. Колодников должен быть там, и Мазуров решил не противиться судьбе, а плыть по ее течению.