Июнь-декабрь сорок первого
Шрифт:
Даем передовую - "Долг бойцов, идущих на фронт". Вчерашняя формулировка получила в ней некоторое развитие: "На помощь фронтовикам к линии огня двинуты резервы Красной Армии. Под славными воинскими знаменами спешат на фронт наши запасные части".
А вот и обращение непосредственно к тем, кто идет на подмогу фронтовикам:
"Вам, идущим теперь на фронт, предстоит решить... задачу вместе с войсками, грудью встретившими бешеные атаки фашистов. Они еще сильны, эти варвары, сидящие в танках со свастикой, несущиеся на мотоциклах с черепами, стреляющие из автоматов. Они еще представляют серьезную угрозу. Шагая по собственным трупам, они зашли далеко и будут любой ценой пытаться двигаться дальше. Будьте
С передовой напрямую перекликается репортаж Якова Милецкого "Войска идут на Запад".
"Мы стоим на перекрестке и наблюдаем, как мимо проносятся колонны автомашин... Различные рода войск проходят мимо нас на Запад по этой фронтовой дороге. Промчался грузовик с пехотой. За ним другой, третий... Все бойцы одеты в хорошо подогнанные теплые шинели, они в зимних шапках. Им не страшны осенние холода. На них теплое белье, добротная обувь. Все новое...
Кавалеристов командира Сидорова мы едва не пропустили. Они шли лесом параллельно дороге. Тихо, незаметно. Не слышно было цокота копыт, человеческой речи. Сильные кони легко шли по размокшему лесу. Оружие приторочено к седлам. Бойцы в стальных касках словно слились со своими конями...
Мы видели танкистов, артиллеристов. Они идут на поддержку своим братьям-фронтовикам, мужественно и упорно сражающимся с оголтелым врагом".
* * *
Только что вернулся с вяземского направления Федор Панферов. Не дав ему перевести дух, прошу съездить в войска, предназначенные для пополнения сил Западного фронта. Позвонил коменданту города, попросил помочь нашему корреспонденту разыскать такую дивизию или часть. Но Федор Иванович обошелся без помощи коменданта. На Садовом кольце ему встретилась мощная пехотная колонна. Примкнул к ней и вместе с нею прошагал до заставы на западной окраине Москвы. И в газете появился еще один живой репортаж с колоритными деталями:
"Они идут по улице замечательного революционера Каляева. Шаг их четок, отбойный. На солнце блестят штыки винтовок, каски, котелки за спиной. Они идут загорелые, смуглые воины Советской страны и улыбаются Москве - сердцу страны. Все приостановлено - трамваи, автобусы, пешеходы. Дорогу бойцам!.. Шпалерами стоят москвичи на тротуарах, приветствуя их...
На повороте грянула песня - о Родине, о Советской стране. Рота за ротой, батальон за батальоном подхватили песню. Подхватили ее и жители столицы..."
* * *
Я рассказываю ныне как будто об обычном. Те, кто знает войну лишь по историческим и художественным произведениям, могут посчитать этот рассказ излишним. Сколько раз за войну уходили на фронт новые полки и дивизии, сколько формировалось новых армий! Но в те дни, о которых я повествую, когда на московском направлении образовались большие бреши и противник наращивал удары на столицу, и передовая статья, и репортаж о воинах, идущих на фронт, скажу, не боясь преувеличений, был для нашего читателя как глоток воды для путника в пустыне.
Конечно, мы печатали это с некоторым опасением - не окажем ли мы услугу немецкой разведке? Между прочим, после публикаций мне позвонил из Генштаба мой добрый знакомый, генерал Ф. И. Голиков, и задал такой вопрос:
– Не открываешь ли ты наши карты абверу?
Поскольку его опасение было выражено в вопросительной, а не в утвердительной форме, я тоже задал ему вопрос:
– У тебя есть весы?
– Какие еще весы?
– Обыкновенные, с чашками. На одну положи моральную пользу наших сообщений для наших же войск, а на другую - немецкую разведку. Какая из них перевесит? А потом попробуй подкинь абверу какой-нибудь материалец от себя, чтобы спутать все карты.
Он рассмеялся - и на том наш разговор закончился...
Федор Панферов написал нам о 316-й стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова, где родился всемирно известный теперь подвиг двадцати восьми гвардейцев во главе с политруком Клочковым, а Яков Милецкий - о 32-й стрелковой дивизии полковника В. И. Полосухина, отличившейся на Бородинском поле.
* * *
По-своему примечателен опубликованный в том же номере газеты за 11 октября репортаж с Южного фронта. Озаглавили мы его так: "Штаб Гитлера пойман с поличным. Разговор по прямому проводу с командующим 9-й армией генерал-майором Харитоновым". Основанием для этого выступления газеты послужило официальное сообщение вермахта о захвате в плен всего штаба нашей 9-й армии и бегстве с поля боя на самолете ее командующего. Узнав об этом сообщении 8 октября, я вызвал на фронтовой узел связи нашего спецкора Лильина и дал задание подготовить в срочном порядке убедительное опровержение вражеской лжи. Многоопытный журналист Лильин нашел остроумный ход для решения поставленной перед ним задачи: не покидая фронтового узла связи, взял у командарма интервью. Воспроизвожу его здесь с минимальными сокращениями:
"...У аппарата корреспондент "Красной звезды".
Харитонов. У аппарата генерал-майор Харитонов.
Корреспондент. Здравствуйте, товарищ Харитонов. Немцы распространили сообщение, будто они захватили ваш штаб, а вы лично бежали на самолете...
Харитонов. Наш разговор с вами по прямому проводу из штаба моей армии сам по себе является достаточно убедительным ответом на брехню немецкого штаба. Мы никогда не были и не будем в плену у фашистов. Весь мой штаб и управления армии - со мной и продолжают руководить нашими частями. Фашисты обозлены против нашей армии за мелитопольское мордобитие, когда они не досчитались двух кавалерийских бригад и 72-й немецкой пехотной дивизии. Они желали бы расправиться прежде всего с нами. Действительно, немцам удалось бросить в тыл нашей армии свои части. Но этим они никого не испугали. Наши войска сражались мужественно, отважно, нанесли врагу большие потери и не дали себя окружить. В боях фашистам нанесен большой урон. Те, кто не дрогнул под ураганным минометным огнем и бросался в лихую атаку против презренных фашистов, всегда будут драться до последней возможности. А таких героев у нас тысячи.
Насчет себя скажу так. Конечно, фашистам лестно было бы захватить в плен командарма, но это им не удастся никогда. Люди у меня боевые, и с ними я могу смело противостоять врагу, вдвойне и втройне превосходящему нас силами. Из того пункта, где был атакован наш штаб, я выехал тогда, когда увезли из-под носа фашистов последний телеграфный аппарат. Не на самолете, а на машинах выехал со всем своим штабом. Так обстояло дело вопреки желанию фашистов. Вот и все.
Корреспондент. Каково положение в данное время?
Харитонов. Сегодня части армии вели сдерживающие упорные бои с мотомехчастями противника и нанесли врагу большие потери.
Корреспондент. Спасибо за информацию, желаем успеха. До свиданья.
Харитонов. До свиданья".
Могу добавить от себя, что именно армия Харитонова через месяц с небольшим перешла в наступление и во взаимодействии с другими армиями Южного фронта освободила Ростов-на-Дону!
Ожесточенное сражение полыхает от верховьев Волги до Льгова. Враг захватил Гжатск, вышел на подступы к Калуге. Продолжаются упорные бои севернее Орла... В Генштабе на рабочих картах появились направления с новыми названиями: можайское, волоколамское, нарофоминское, малоярославецкое, калужское, калининское. Тяжело мне было переставлять флажки на моей карте. Мысленно соединил их одной сплошной линией образовалось полукружье, охватывающее Москву. А в газете пока фигурируют брянское и вяземское, хотя и Брянск и Вязьма уже далеко за линией фронта.