Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.
Шрифт:
В случае успешного преодоления Арденн, крупные германские силы внезапно оказывались в тылу французской армии. План Манштейна, несомненно, был рискован: покрытая заросшими лесами возвышенностями, изрезанная глубокими долинами местность была крайне неблагоприятна для действий больших масс войск, особенно танковых. Существовала реальная угроза, что энергичными действиями своих войск и авиации союзники сумеют закупорить немногие дороги, подходящие для движения тяжелой техники, и нанести немцам тяжелые потери. Но Манштейну удалось получить весомую поддержку со стороны генерала танковых войск Г. Гудериана, которому довелось участвовать в наступлении через Арденны еще в 1914 г. В январе-феврале 1918 г. Гудериан обучался на месячных курсах усовершенствования офицеров генштаба, которые располагались в Седане. Поэтому он, хорошо зная условия местности и реальные возможности немецких танков, был готов лично возглавить бросок через Арденны
Успех операции во многом зависел от быстроты ее проведения: реку Маас в районе Седана необходимо было форсировать не позже пятого дня после ее начала. Затем подвижные соединения без задержки должны были с максимальной быстротой устремиться к устью Соммы, не обращая при этом никакого внимания на свои открытые фланги, чтобы не дать возможности войскам союзников на севере избежать немецкого окружения. Интересно, что, по расчетам Гальдера, переправиться через Маас можно будет не раньше, чем на девятый день операции, а скорее всего, даже на десятый [269]. Да и продолжить наступление, по его мнению, танковые дивизии могли только после того, как на захваченный ими плацдарм подтянется пехота. Такие осторожные действия могли привести, в лучшем случае, к тактическому успеху, но никак не к молниеносному выигрышу войны путем отсечения и разгрома основных сил союзников.
Между тем Манштейн предлагал одновременно с первым нанести и второй удар, тоже от Седана, но в южном направлении. Он имел двоякую цель: во-первых, активными действиями прикрыть от французских контрударов растянутый южный фланг ударной германской группировки, наступающей на запад, и во-вторых, не дать французам возможность восстановить опрокинутый фронт и организовать новую линию обороны на севере страны. В этом случае в окружение попадали войска, обороняющиеся на «линии Мажино». Им пришлось бы вступить в сражение с перевернутым фронтом и на неподготовленных позициях. В случае успеха этих двух ударов почти вся французская армия оказывалась в огромных «мешках» и быстро прекращала свое существование. Таким образом, вся кампания выигрывалась за считаные дни.
Впервые Манштейн предложил свою концепцию руководству сухопутных войск в меморандуме от 31 октября, ровно через 10 дней после того, как получил задание разработать план действий своей группы армий на основании указаний ОКХ. За два последних месяца 1939 года он послал наверх еще пять докладов на эту тему, а наиболее полно разработанный план был им изложен 12 января следующего 1940 г. [270]. Но все его настойчивые предложения неизменно наталкивались на отрицательное мнение главнокомандующего сухопутными войсками фон Браухича и начальника генштаба Гальдера. Они никак не хотели признать негодным свой собственный замысел и по достоинству оценить чужой. Больше того, чтобы докучливый Манштейн со своими надоедливыми посланиями не путался под ногами у высокого армейского начальства, 27 января 1940 г. его сместили с должности начальника штаба группы армий «А» и отправили служить в войска командиром 38-го армейского корпуса, который в то время существовал только на бумаге. Манштейну пришлось заниматься его формированием в Штеттине, далеко от Западного фронта.
Между тем нелегкую ситуацию с планом «Гельб» еще больше осложнил крайне досадный инцидент. 10 января 1940 г. Гитлер в очередной раз назначил срок начала операции ровно через неделю. В тот же самый день небольшой немецкий связной самолет, направлявшийся в Кельн, в плохую погоду потерял ориентировку, заблудился и из-за технических неполадок был вынужден приземлиться на территории Бельгии в районе Мечелена. Его единственный пассажир, майор Рейнбергер, служивший начальником отдела тыла в штабе 7-й воздушно-десантной дивизии, имел при себе портфель с подробными оперативными планами будущего немецкого наступления. Он попытался их сжечь, но вовремя подоспевшим бельгийцам удалось не только спасти, но и прочитать сильно обгоревшие бумаги. Они, конечно, немедленно поделились их содержанием с французами, англичанами и голландцами. Узнав об этом. Гитлер снова отменил наступление [49] . Теперь немцы поняли, что их намерения стали известны противнику, и их необходимо изменить как можно скорее.
49
Забегая несколько вперед, отметим, что до мая 1940 г. дата операции переносилась еще 15 раз [271].
Окончательно отказаться от первоначального плана было решено после проведения четырех штабных игр, на которых на картах отрабатывались этапы будущей операции. Расчеты показывали, что войска явно не обладали достаточными силами для выполнения возложенных на них задач. Теперь даже Гальдер наконец осознал неисправимые недостатки своего плана и был готов
50
Самому автору основного замысла так и не довелось принять участие в разработке деталей операции.
В соответствии с новым планом началась перегруппировка сил для решающего наступления. Заблаговременно ликвидировав Чехословакию и Польшу и имея за спиной дружественный Советский Союз, Гитлер мог себе позволить оставить на востоке к моменту начала кампании на западе минимум соединений: четыре пехотные и шесть охранных дивизий на польской территории. Из них в период с 25 по 30 мая две пехотные дивизии были переброшены в Нижнюю Саксонию и Тюрингию и включены в состав резерва главного командования [272]. Основные германские силы, в том числе все 10 танковых и шесть моторизованных дивизий, а также оба моторизованных полка, были сосредоточены на Западном фронте.
В перерыве между кампаниями в Польше и на Западе немцы не теряли времени даром. За это время количество новейшей боевой техники в вермахте заметно возросло. Например, число танков, вооруженных пушками калибром 37 мм и выше, увеличилось более чем вдвое. Но еще большее значение имел резкий рост уровня подготовки войск благодаря их непрерывной напряженной боевой учебе. Наглядным примером этого может служить 6-я тд. В начале весны 1940 г. она несколько раз отрабатывала вопросы форсирования на реке Лан близ Лимбурга. А в конце апреля вся ее гусеничная техника в учебных целях была переправлена через Рейн в районе Майена [273]. Особое внимание немцы уделяли повышению выучки командного состава. С этой целью была сформирована специальная учебная дивизия, на базе которой на 3- или 4-недельных курсах постоянно обучалось по 300 офицеров [274]. В результате боеготовность немецких войск существенно повысилась. Армия Франции, наоборот, в течение 8-месячного периода «странной войны» постепенно теряла свою боеспособность. Французские солдаты занимались главным образом строительством укреплений или помощью местным фермерам. Эти занятия никак не способствовали повышению их боевого духа и воинского мастерства.
Французский оперативный план, в основе которого лежали идеи генерала Гамелена, получил кодовое наименование «Диль», или просто «Д». В соответствии с ним французы должны были встретить и задержать германское наступление еще на подступах к своим границам. По этому сложному вопросу была, наконец, достигнута договоренность с правительством Бельгии. Только в случае вторжения вермахта в эту страну, и никак не раньше, 10 дивизий 1-й французской армии совместно с пятью дивизиями британского экспедиционного корпуса могли получить разрешение выдвинуться вперед и занять оборону на бельгийской территории. Рубежи этой обороны, начиная с севера, от Антверпена, были выбраны вдоль рек Шельда, Рупель, Диль, далее на юг к Намюру и от него вдоль реки Маас к французской границе. Наиболее уязвимым участком этого фронта был промежуток между реками Диль и Маас. По мнению Гамелена, именно здесь, на широкой равнине Фландрии, идеально подходящей для действий подвижных войск, немцы попытаются прорваться на запад. Там он и намеревался их остановить.
Французы были весьма заинтересованы в выдвижении в Бельгию, чтобы держать люфтваффе подальше от индустриальных районов северо-восточной Франции и, в свою очередь, приблизить аэродромы союзной авиации к сердцу немецкой военной промышленности — Руру. Это позволяло сократить линию фронта от левой оконечности «линии Мажино» у Ля-Ферте до Северного моря примерно на 70 км (более чем на 20 %) и существенно уплотнить свою оборону. Наконец, за счет своевременной поддержки можно было предотвратить неизбежный разгром бельгийской армии, чтобы в дальнейшем вместе сражаться с общим врагом. Британское руководство также всецело поддерживало решение организовать фронт в Бельгии. Оно не желало допустить, чтобы все бельгийское и голландское побережье попало в немецкие руки, ведь это заметно осложнило бы ведение плотной морской блокады Германии. Союзники понятия не имели о том, что действительно хотели предпринять немцы, зато сохранить в тайне свои собственные замыслы им не удалось.