Из боя в бой
Шрифт:
И тут наш разговор уже целиком переключился на текущие кинематографические дела Запада и их связь с политикой. Представитель Совэкспортфильма рассказы вал о том, как хозяева Голливуда, проведя в студиях чистку и вышвырнув прогрессивных деятелей кино за ворота, заставляют пыпче оставшихся покорными кинорежиссеров переводить на кинематографический язык воинственные речи американских генералов. Так появились, в частности, фильмы «Железный занавес» и «Красный Дунай» — чудовищные и нелепые кинофальшивки, рассчитанные на распространение антисоветских настроений в маршаллизованных странах.
Однако эти господа допустили серьезную ошибку, свойственную американской пропаганде вообще: они не учли
Я рассказал Пудовкину и Черкасову, что попытка показать в Париже фильм «Железный занавес» кончилась большим политическим скандалом: парижане ходили в кинотеатр, где он демонстрировался, только для того, чтобы свистеть и кричать. В зале постоянно находились усиленные наряды полиции, но изо дня в день повторялась одна и та же картина: гас свет, начинался показ фильма, публика протестовала, свет зажигался, полицейские хватали и грубо избивали зрителей. У подъезда кинотеатра с утра до вечера дежурили полицейские машины, отвозившие арестованных зрителей в участок. Таким образом, показ фильма давал результаты, противоположные тем, на какие рассчитывали в Вашингтоне: даже далекие от политики французы наглядно убеждались в том, что в Четвертой республике устанавливается режим полицейского террора.
Оглушительный провал «Железного занавеса» вынудил организаторов антисоветской пропаганды начать поиски иных средств воздействия на кинозрителя. И вот они отступили на «заранее подготовленные позиции», выбросив в кинопрокат уйму стандартных фильмов, словно предназначенных для воспитания начинающих гангстеров.
— Да, наших голливудских коллег можно только пожалеть, — сказал Пудовкин, с интересом выслушавший все это. — То, что их заставляют делать, — это уже не искусство, а нечто вроде чистки выгребных ям. Я знал многих из них и хорошо помню те времена, когда в Голливуде еще занимались тем, что делали кино, хотя и тогда там фабриковали немало дряни. Любопытно будет теперь посмотреть их фильмы образца 1951 года: ведь на фестиваль в Канне они, надо полагать, притащат лучшее, что у них есть…
Пудовкин и Черкасов ехали в Канн на очередной кинофестиваль. Надо сказать, что за последнее время международные связи советских кинематографистов сильно ослабли, правда, не по их вине. В условиях обостряющейся «холодной войны» правительства западных держав резко ограничили культурные контакты с Советским Союзом, опасаясь влияния нашего революционного искусства.
Огромный успех советского кинематографа на первом послевоенном фестивале в Канне в 1946 году, когда фильм Эрмлера о Сталинградской битве получил главный приз, озлобил и напугал властителей Голливуда, и они использовали все рычаги, чтобы не пускать больше туда наши фильмы. Было выдумано нелепое дискриминационное правило: Соединенным Штатам, фабриковавшим тогда на своем киноконвейере около двухсот кинокартин в год, разрешалось демонстрировать на фестивале двенадцать фильмов, а Советскому Союзу и другим социалистическим странам было дозволено показывать лишь по одной картине на том основании, что они пока снимают менее пятидесяти фильмов в год. Естественно, что социалистические страны не могли согласиться с такой дискриминацией, и их участие в Каннском фестивале временно прекратилось.
Но те, кто пустил в ход это грубое средство давления, не учли весьма важного обстоятельства: отстранение от участия в показе кинопродукции социалистических стран, и прежде всего Советского Союза, престиж кинематографистов которого столь велик во всем мире, существенно подорвало сам Каннский фестиваль. Люди утратили к нему интерес, и он выродился в банальную ярмарку, где уже не было творческого соревнования, а шел лишь грубый торг между киномонополиями западных держав.
Я был на предыдущем фестивале в Канне осенью 1949 года и хорошо помню, в какое смущение поверг кинодельцов французский государственный секретарь по делам коммерции Жюль Жюльен, когда на торжественном заседании в день окончания показа фильмов он простодушно и откровенно назвал его именно… международной ярмаркой. А уж как они старались на протяжении этих двух недель изобразить дело так, будто в Канне проходил некий творческий смотр международной кинематографии!
Да, это была ярмарка, и притом, уточним, прежде всего американская ярмарка. Стоило приезжему человеку сойти с поезда, как он сразу же убеждался, что киноторжище в Канне проходит под знаком американского засилья. Повсюду висели рекламы американских фильмов. Повсюду реяли американские полосатые флаги. В каждом из семи полнометражных фильмов, показанных американцами в Канне, смаковались убийства, бандитизм, зверства. Предвидя, какое угнетающее впечатление произведет на европейского зрителя голливудская стряпня образца 1949 года, жюри фестиваля не решилось присудить американским фильмам ни Большого приза фестиваля, ни приза за режиссерскую работу.
Известный интерес для характеристики современной буржуазной кинематографии представляли фильмы, показанные на фестивале Западной Европой. Ознакомление с ними показало, как далеко зашел процесс подчинения западноевропейской кинематографии планам американской реакции, пытающейся поставить кино на службу антисоветской пропаганды.
Наиболее поучительным в этом отношении был пример известного у нас в СССР английского режиссера Кэрола Рида — в Канн был привезен его фильм «Третий человек», в котором была предпринята попытка преподнести зрителю антисоветскую пропаганду более ловко, чем это делали американцы, например, в своем скандальном фильме «Железный занавес».
После оглушительного провала «Железного занавеса» в Вашингтоне поняли, что грубая антисоветская стряпня способна лишь восстановить рядового европейского зрителя против тех, кто ее затеял. Меняя па ходу тактику, кинематографисты, выполняющие заказы американской реакции, теперь переходят к постановке фильмов, в кото рых антисоветская тема проходит лишь где-то на втором плане. Но она присутствует обязательно. Таким образом, зрителя заставляют проглотить яд реакционной американской пропаганды в подслащенной облатке. Таков показанный недавно в Париже американский фильм «Скандалистка из Берлина» с участием популярной киноактрисы Марлен Дитрих, таков и «Третий человек» Кэрола Рида, к участию в котором был привлечен известный американский актер Орсон Уэллс.
В фильме «Третий человек» перед зрителем проходили кадры, показывающие послевоенную Вену, ее «черный» рынок, ее неустроенный быт. Зрителю предоставляли возможность посмеяться над невежественными американцами, повздыхать над сердцещипательной любовной историей, поволноваться за судьбы героев, вовлеченных в сложную полицейскую интригу. Фильм сопровождала великолепная музыка. И все это постановщикам требовалось для того, чтобы протащить с черного хода циничный и гнусный поклеп на советскую армию, на советских офицеров.