Из будущего – в бой! Десантник на троне (сборник)

Ланцов Михаил Алексеевич

Так что, уже спустя час после завершения этой операции, бригада относительно ожила и деловито зашевелилась. Предстояла большая работа по сбору трофеев и скорейшему погребению погибших. Великий князь не желал отправить своих союзников в тот же нокаут, что и «богатырей» Стюарта. Да и порыться в фургонах было совсем не лишним. Там, без сомнения, вывозилось что-то очень важное и ценное.

Полк на копание могилы, полк на сбор трофеев, полк на боевое охранение. Впрочем, последнее оказалось лишним, так как за исключением местных жителей, приезжавших помародерствовать за несколько миль к месту предполагаемого боя, никто к позициям Александра не подходил более в тот день. Поначалу Саша хотел по-простому «закопать» явившихся предпринимателей, но решил, что кто-то должен породить страшные байки о грозных

русских воинах, которые не знают поражения и так далее (пусть сами страшилки выдумывают). Поэтому этих дельцов проводили по самой густой каше убитых, роняя их туда несколько раз, давая нюхнуть запахов реальной войны, и отправляли домой, обещая, встретив еще раз, связать и закопать живьем вместе с погибшими. Это работало идеально и больше «бизнесменов» из тех мест не приходило.

Приятным сюрпризом, который порадовал Александра, стали девятьсот карабинов Шарпса, которые имелись в частях этого ополчения. Конечно, они варьировались по калибрам и моделям, но все же были гораздо лучше «Спрингфилдов», которые покупались интендантской службой Конфедерации по довольно скромной цене. Да-да. Именно покупались. Трофеи не шли правительству бесплатно. Что безмерно радовало. Так что, даже с учетом потерь на закупке продовольствия, бригада умудрялась выходить в ощутимый плюс по общему балансу содержания. Даже с учетом стоимости боеприпасов.

Особую ценность представляли фургоны, в которых находились документы, наиболее важное имущество остатков Вашингтонской дивизии и личный архив Авраама Линкольна, содержащий очень интересный пакет бумаг, дающих представление о многих политических диспозициях и делах в САСШ. Этот архив не должен был попадать в руки русского великого князя, но он попал, и это сделало ситуацию очень опасной. Никто из известных финансистов Севера не желал делать достоянием гласности свои неформальные дела, особенно те, за которые им грозила виселица. С такими документами лучше по походам не бегать, поэтому Саша принимает решение выйти в резерв армии конфедератов и спокойно разобраться с добытыми бумагами. Тем более что ему в такой просьбе отказать не смогут. Помимо массы очень ценных документов, Александр получил чью-то кассу в размере пятидесяти тысяч долларов серебром. Предположить ее принадлежность было очень сложно, так как прилагавшийся пакет тетрадок учета выплат не позволял сделать никаких выводов.

Утром следующего дня прибыл первый корпус Северовирджинской армии под командованием Пьера Борегара, которому Александр и доложил о том, что боеприпасы в его войсках практически закончились и ему необходимо встать лагерем, дабы дождаться поставки из Санкт-Петербурга. Для француза подобная новость была очень неприятна, но он, хоть и выразил свое неудовольствие, но противиться желанию Александра на время выйти в резерв не стал. Тем более что именно благодаря людям Саши был взят Вашингтон и убит Линкольн. Да и побаивался он великого князя немного. Так что, пофыркав, Пьер удалился, а Саша продолжил заниматься своими делами в ожидании прибытия своего главного командира — генерала Джонсона. Он прибыл лишь на третий день.

— Александр, Пьер просто в ярости. Что здесь случилось?

— Да ничего особенного. Я просто ему сказал, что у нас заканчиваются патроны. У нас же экспериментальное оружие, расход патронов рассчитали недостаточно точно, а имеющиеся заряды нам не подходят.

— А он говорит, что вы не хотите воевать.

— Сэр, вы желаете, чтобы мы бессмысленно погибли в штыковых атаках? Для артиллерии у нас боеприпасов нет вообще. Для винтовок — максимум на один вялотекущий бой. К револьверам еще меньше. Так и получается, что у нас остаются только штыки. Я не знаю, что там себе навыдумывал месье Борегар, но обстоятельства совсем не радужны. Или, может быть, он желает нашей смерти?

— Аккуратнее, Александр, у Пьера большое влияние в армии, не старайтесь сделать его своим врагом. Думаю, он просто вспылил и выкинул свой коронный драматический жест. Он любит их. Такой уж он человек, хоть и хорош как офицер. Впрочем, я вас понял. Чтобы не было вопросов, я выпишу вам предписание остаться в тылу до прибытия транспорта с боеприпасами. Я так понимаю, вы уже думали, чем намереваетесь заняться?

— Да. Вы же планируете наступать дальше на Балтимор, Филадельфию и Нью-Йорк?

— Верно.

— Так вот. Кто-то должен остаться в Вашингтоне и прикрыть его на случай маневра федералов. Думаю, если я займу Капитолий и превращу его в форт, мы все

выиграем. Тем более что раньше чем через пару месяцев транспорта мне не дождаться, так как мы послали за ним только после Булл-Рана, когда оценили реальный расход.

— Хорошо.

Впрочем, относительно боеприпасов Александр не сильно лукавил. За битву при ферме Миллс бригада израсходовала еще одну треть своих первоначальных запасов. То есть в ее обозе оставалось около ста двадцати тысяч патронов. Так что Саша был прав не только в плане безопасности, но и с точки зрения здравого смысла. Наступать с таким расходом патронов и столь незначительными их запасами было практически самоубийственно. Но тут был нюанс. У Александра имелись ящики с капсюлями и более 80 % стреляных гильз, которые он намеревался зарядить заново. Лишние сто пятьдесят — сто шестьдесят тысяч патронов в текущей обстановке совсем бы не помешали.

Семнадцатого августа, завершив все дела на месте боя и переехав в Капитолий, Александр спокойно сел подводить итоги последних нескольких месяцев.

Федеральной армии САСШ было нанесено решительное поражение в нескольких боях, которое привело к полному провалу северян на восточном фронте, гибели их президента и потере столицы. Однако они продолжили борьбу, что говорило о том, что не Линкольн был их реальным руководителем. Путем несложных логических построений местоположение «центра управления полетами» определилось как Нью-Йорк. Именно туда генерал Джонсон и будет вести наступление. У него, как и у президента Дэвиса, никаких сомнений по этому вопросу не было. Впрочем, на западе страны армии федералов и конфедератов еще даже не начинали боев, а потому положение было неопределенным. Как и на всей войне в целом. Взятие формальной столицы и ликвидацию не менее формального лидера САСШ, казалось бы, даже и не заметили. Это наводило на определенные мысли.

По бригаде все было намного лучше. Безвозвратных потерь не было. Единственный раненый боец полностью оправился. А небоевые потери, носящие довольно массовый характер в подобных походах, оказались несущественными и легко излечимыми. Этот успех упирался в очень серьезное отношение к питанию, гигиене и отдыху. Ни одного солдата, даже в качестве наказания, не заставляли нести патрульно-постовую службу, то есть не спать нормально две ночи кряду. Сюда же шла еще и свежая одежда, которую весьма регулярно стирали и дезинфицировали. В общем, службы обеспечения некогда полка, а ныне бригады работали превосходно. В первую очередь из-за личного контроля великого князя, который, к примеру, питался из общих котлов полевой кухни, сам факт чего очень серьезно подтягивал и дисциплинировал интендантские службы. Наблюдавший за всем этим Урусов даже отмечал у себя в дневнике необычайную щепетильность Александра в этих вопросах, которая давала прекрасный результат. Видя человеческое, уважительное отношение, солдаты с каждым днем все больше и больше проникались к великому князю уважением и доверием, так как понимали, что он заботится и ценит их, не желая терять, что было не характерным явлением для армий XIX века.

Впрочем, на этом хорошие новости заканчивались. К бригаде приписывались три пехотных полка, сформированные в Южной Каролине, и две батареи по восемь двенадцатифунтовых гладкоствольных полевых пушек «Наполеон». Эти усиления, правда, не давали права присвоить соединению статуса дивизии, слишком небольшой она получалась. Что было бы совсем лишним — и так уже шуму наделали. Однако сам бригадный генерал принц Александр не избежал повышения звания до генерал-майора. Своего рода поощрение, не имевшее, впрочем, никакого положительного содержания, кроме лишней головной боли и возни с целым стадом необученных ополченцев, с которым Саша по большому счету просто не понимал, что делать. Не обучать же, в самом деле? Хотя, видимо, Дэвис желал именно этого, так как зачислил их 4-м, 5-м и 6-м полками в бригаду; аналогично было с артиллерией. Хотя чему Саша мог научить на этих убогих гладкоствольных пушках, он не представлял. Поэтому, не стесняясь, написал письмо президенту, в котором изложил мысль о том, что обучать стрелять из устаревшего оружия не может, ибо не представляет, как им можно пользоваться. Саша от души поюродствовал, говоря о том, что он готов обучать рекрутов, но все упирается только в материальную часть. Однако формально дал свое согласие. Поэтому Джефферсон отреагировал мгновенно — в тот же день пришла телеграмма с просьбой прислать перечень военного имущества, необходимого Александру.