Из чужого мира
Шрифт:
– Ладно, не принимаешь мои условия – и не надо. Делай что хочешь. В конце концов, кто ты такая, чтобы ради тебя жизнью рисковать? Пустышка, не более того. Как тут у вас говорят – «девушка на одну ночь»? Да и то не каждый позарится. – Я посмотрел на нее с презрением.
– Кто бы говорил?! На себя посмотри – от горшка два вершка, ни кожи ни рожи.
– Потому на тебя и клюнул, аж два раза. Но больше такое не повторится. Вокруг множество нормальных красивых девушек. А ты поезжай в деревню, в подвальчике тебе самое место. По крайней мере из-за твоей глупости никто не пострадает. И отцу будет спокойнее. Вы согласны, Антон Петрович? – Вчера мне все-таки удалось выяснить у Анфисы имя-отчество Мелехова.
Моя сестра тогда всего за пару минут сумела доказать, что ее брат – полное ничтожество, способное лишь жаловаться на жизнь и изводить близких. Меня, десятилетнего мальчишку, это сильно задело. Я не спал всю ночь, а на следующее утро отправился к знакомому ветерану, как-то предложившему научить меня драться.
Сейчас я попытался применить тот же метод, но результатов пока не наблюдалось. Видимо, к женскому полу нужен другой подход. Что там для них самое страшное?
– Возможно, ты и прав, – после небольшой паузы согласился Мелехов.
– Да как ты смеешь меня оскорблять, бомж поганый, – окрысилась девушка. – Жизнью он, видите ли, рисковал. Думаешь, не понимаю, что ты спасал меня только ради денег?
– А ради чего еще стоило? Назови хоть одну причину. Считаешь себя красавицей? Так за этим слоем штукатурки цвета «вырви глаз» ничего не разглядеть…
– Деревня! Ты ни хрена не понимаешь в модной косметике. Кому надо – увидит.
– Надо что? Развлечься за чужой счет? Ради этого действительно пойдешь на любые жертвы… Но учти: ухажеры не переведутся лишь до тех пор, пока у тебя есть такой отец, которого ты своим поведением упорно пытаешься свести в могилу. И кому ты будешь нужна потом – Олегам из ночного клуба? Сомневаюсь.
– Да что ты вообще понимаешь в жизни, девственник позавчерашний? Если бы не я, до сих пор бы изучал теорию на пестиках и тычинках. А парни меня любят не за деньги.
– Час? Два? Или больше?
– Папа, ты долго будешь молчать и слушать, как он меня оскорбляет?!
– Он говорит правду, – мрачно произнес Мелехов. – И это очень горько сознавать. Причем не только тебе, дочка.
– Ах, так? И ты считаешь меня пустышкой? Да я все сумею, если надо будет. Я…
– Ну и что конкретно ты умеешь? Чем можешь заработать себе на жизнь? – решил уточнить я.
– Я… пока учусь.
– Давно?
Она собиралась ответить, но ее перебил отец:
– Анфиса, мне уже передали, что ты полгода в академическом отпуске, так что врать не стоит.
– Я и не собиралась. – Она отвернулась.
Что это за отпуск, объяснил ее отец:
– Ее чуть не выгнали с первого курса. Если бы не тетка…
– Папа, прекрати меня унижать при постороннем! Да, я такая – мне не привили любовь ни к труду, ни к учебе. А кто в этом виноват?
– Браво! – Я даже зааплодировал. – Главное – найти виноватого, это ведь гораздо легче, чем пытаться что-то изменить самой. В общем, диагноз ясен. Возвращаю ваши деньги, господин Мелехов, спасибо за помощь…
Я не привык пасовать перед трудностями, но что делать с девицей – не имел ни малейшего представления. Ее же не спрячешь в мешок и не забросишь за спину?
– Погоди, Костя, не горячись. Скоро документы привезут…
– Обойдется! Пусть сам решает свои проблемы, нечего ему помогать! Он злобный жестокий карлик, – не удержалась Анфиса.
– Да, Антон Петрович, лучше приберегите ваши деньги для этой доброй милой девушки. Ей действительно нужнее.
Я направился к выходу. Пытался быть спокойным, хотя внутри все клокотало. «Это я карлик? Даже на своих высоченных каблуках она все равно ниже меня, а туда же!»
– Костя, стой! – окликнул меня Мелехов. – Документы ты все равно получишь, и деньги тебе положены за вчерашний день. К тому же я договорился насчет машины. С Анфисой или без тебя довезут до границы Белгородской области и помогут перебраться в Россию, поскольку паспорта российские. Дочь, последний раз спрашиваю, едешь в Москву?
– Конечно, папочка, – вдруг легко согласилась она.
Отец сам опешил и решил переспросить для верности:
– И будешь слушаться Константина?
– Если не станет сильно приставать, почему бы и нет? И вообще, он должен научиться распознавать женские капризы, а то чуть что – сразу в кусты. – Она изобразила детскую наивность.
У меня появилось страстное желание придушить этого «ангелочка», но постарался не подавать виду. Сейчас мне было абсолютно начхать на ее согласие, теперь пусть сама меня уговаривает.
– Приставать я буду сильно при малейшем неповиновении, а потому, девушка, давай договоримся сразу: выполняешь каждый мой приказ, как в армии. Скажу «прыгай» – ты прыгаешь, «падай» – падаешь. Понятно?
– Да. – Она буквально выдавила из себя согласие, безуспешно пытаясь сохранить кроткое выражение лица. Попытка не удалась.
– Падай! – Я приблизился к подруге на расстояние вытянутой руки.
– Ты еще мне «лежать» скомандуй, как собаке. – Девица не шелохнулась.
– Лежать! – гаркнул я и слегка помог выполнить приказ.
– Дурак, что ли? – Она попыталась встать.
– Команды подниматься не было. – Я прижал ее к полу. – А теперь еще раз спрашиваю – ты согласна на мои условия?
– Да! – рявкнула она, уже не пытаясь ничего изображать. Глаза метали молнии.
– Тогда поднимайся и бегом умываться. Через пять минут топаем в магазин.
Девица поплелась в ванну.
– А ты не слишком с ней круто? – В душе Мелехова слепая отцовская любовь боролась со здравым смыслом.
– В данном случае лучше лишний раз перестраховаться. – Честно говоря, и самому не верилось, что я способен вытворять такие фокусы. – Кто знает, с чем придется столкнуться по дороге в Москву? И я хочу быть уверен, что Анфиса не начнет взбрыкивать в самый неподходящий момент.
– А ты правда до встречи с моей дочуркой в девственниках ходил?
– Смотря что вы под этим подразумеваете. – Все-таки пробелы в моем образовании так и лезли наружу.