Шрифт:
А.П. Лебедев
Поучительные черты домашней и семейной жизни древних христиан
Смысл слов христианского писателя II века, что христиане ни в чем не отличались от нехристиан. – Молитва: как понимали учение о непрестанной молитве? – Дневная и ночная молитва, – внешнее положение при молитве, – употребление креста. – Стол: благочестивые обычаи во время стола, – простота его, – правила благоприличия при вкушении пищи, – какая пища предпочиталась? – Употребление напитков, – правила благоприличия при этом, – как держали себя христиане на пиршествах? – Девственное и брачное состояние: процветание девства, – мысли о целомудрии. – Замечательнейшие примеры христианской ревности о сохранении девства; – взгляды на брачную жизнь, – церковное благословение брака, – мысли о цели брака, – правила супружеских сношений, – девство в браке, – дни воздержания, – нравственные качества супругов и духовное единение их, – попечения супругов о взаимном душевном спасении, – разрыв взаимного сожития; – религиозное и нравственное воспитание детей, – примеры.
Св. Игнатий Богоносец, епископ антиохийский, ученик Иоанна
Портрет Оригена. Иллюстрация из
«Les vraispourtraits…» Андре Теве (1584)
Правда, писатель Послания к Диогнету, ученый христианин начала II века говорит: «Христиане не различаются от прочих людей ни страной, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого-либо необыкновенного наречия и ведут жизнь ничем не отличимую от других. Но обитая в эллинских и варварских городах, где кому досталось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный образ жизни». На основании этих слов древнего апологета можно было бы подумать, что домашняя жизнь первых христиан представляла очень мало особенного, выдающегося; но эта мысль должна быстро исчезнуть, если мы возьмем во внимание, что самыми характеристическими чертами христиан, по свидетельству того же писателя, были: нравственная чистота и святость, которые необходимо должны были видоизменять многие стороны домашней жизни, внося в нее такие нравы и обычаи, каких не могло быть ни у язычников, ни у иудеев, в особенности у первых. Само собой бросалось в глаза, что дух христианский не мог допускать и терпеть никакого обыкновения, коренящегося на почве языческой, как например, призывание лар (боги домашнего очага) и возлияния за обедом, а равно и всего, что стояло в противоречии с чувством целомудрия и степенностью. Этого мало. Сама домашняя жизнь христиан из иудеев постепенно отрешалась от тягостных уз и стеснительных форм ветхого закона и различных раввинистических перетолкований его и взамен того обогащалась прекрасными обыкновениями, каких не знал человек ветхозаветный, вследствие чего вскоре в домашней жизни между иудеями и христианами из иудеев обнаружилось не меньшее различие, чем какое примечалось между язычниками и христианами из язычников. Вообще можно сказать, что при внешнем сходстве христиан с нехристианами в жилище, языке, одежде быстро открылось коренное, чрезвычайное различие между ними в нравственном благоповедении. С одной стороны должно сказать, что христиане, согласно свидетельству Послания к Диогнету, в указанных отношениях домашней жизни не различались от язычников, носили, например, такую же одежду, как и их соседи, ибо древние верующие не старались подобно западным квакерам отличаться от прочих людей ни цветом, ни покроем платья; но с другой стороны, они отвращались всего, что напоминало им о языческой роскоши и нелепой суетности, будь то в платье или в чем ином, и через это выступала на вид христианская особенность домашней жизни. Христианский дух подобно закваске заквашивал всю смесь домашней жизни, видоизменял и преобразовывал все явления в ней.
Св. Августин. Фреска капеллы Санкта-Санкторум в Латерано. VI в.
Скажем, прежде всего о том, какое место занимала в домашней жизни христиан молитва. Христиане признавали, что как не может быть истинной веры без дел, так не может быть истинно христианской жизни без молитвы. Учитель церкви Ориген говорит: «Вся жизнь христиан должна быть великой молитвой и так называемая в общежитии молитва есть только часть этой великой молитвы». Подобным же образом рассуждает и Василий Великий: «Непрестанно ты должен молиться, не на словах, но когда ты всем образом поведения стремишься соединиться с Богом, так что вся твоя жизнь есть постоянная молитва». В этом именно значении понимали все отцы церкви христианское требование о непрестанное молитве. Так, блаж. Августин на возражение: разве возможно постоянно, каждую минуту восхвалять Бога, отвечал: «Я укажу тебе средство, как можно хвалить Бога на всякое время, если только ты хочешь этого; что бы ты ни делал, делай справедливо, и ты уже хвалишь Бога». Тот же Августин еще говорил: «Звук голоса при молитве пусть прерывается по временам, но должен слышаться голос внутренний». Беспрестанная молитва не исключала труда и деятельности. Древние христиане неодобрительно смотрели на тех лжеучителей, которые отвергали труд и хотели жить исключительно для молитвы (таковы были евхиты и мессалиане). (Мессалиане или массалиане, евхиты или эвхйты – «молитвенники», – последователи религиозного течения в христианстве, ереси, которая, имела место в Сирии и Малой Азии в IV–VI веках, а в сироязычной Персии – в VII веке. Массалиане имеют ещё одно название – энтузиасты или ентузиасты – это название они получили, как объясняет Иоанн Дамаскин, потому что эти люди принимают в себя действие какого-то демона и это действие принимают за действие Святого Духа).
С другой стороны, отцы древней церкви сильно восставали против тех, кои не признавали важности молитвы или даже считали ее признаком людей слабых. Против таковых вооружался уже Климент Александрийский. «Припоминаются мне, говорил он, некоторые лжеучителя, которые утверждают, что не должно молиться. Пусть они не хвалятся своим нечестивым учением, как новостью, пусть они знают, что они заимствовали это учение от киренейских (языческих) философов». Прекрасно выражается Амвросий Медиоланский, доказывая необходимость молитвы: «Молитва есть пища души, через нее седалище порока превращается в святилище добродетели». Древние христиане учение о непрестанной молитве понимали в некотором смысле даже буквально, потому что они все положения и действия в жизни освящали и сопровождали молитвой. Вот что говорит Климент Александрийский: «Вся жизнь гностика (т. е. совершенного христианина) есть как бы беспрерывный праздничный день: у него – чтение священного писания перед принятием пищи, псалмы и гимны во время пищи и перед отхождением ко сну, и ночью опять молитва. Через постоянное воспоминание о Боге он соединяется с ликами святых. На всяком месте будет он молиться, но не открыто перед народом; в то время, когда он занимается, говорит, отдыхает или читает, он молится». И при другом случае тот же Климент говорит: «Он (гностик) во всю жизнь молится». Тертуллиан, пресвитер Карфагенский, считает преступником того, кто в продолжение целого дня оставался бы без молитвы. По внушению св. Киприана Карфагенского, каждый час дня нужно начинать молитвой. В особенности начало дня, утро должно освящаться молитвой. Киприан говорит: «Рано утром мы должны молиться, чтобы через нашу молитву восхвалять воскресение Господа» (которое произошло утром). Василий Великий писал: «Что может быть блаженнее того, как встречать рассвет дня молитвой, благодарить и прославлять Творца, а потом, когда совсем рассветет, приниматься за работу?» Подобным же образом выражается Амвросий: «Разве ты не знаешь, человек, что начатки твоего сердца и твоего языка ежедневно ты обязан приносить Богу?» Если бывало несколько христиан в одном и том же доме, то они утреннюю молитву совершали вместе; и если между ними не было священника или вообще лица церковного, то хозяин дома читал вслух молитву, а все прочие тихо повторяли ее за ним. В Апостольских Постановлениях общепринятой утренней молитвой указывается псалом 62. (Боже, Боже мой к Тебе утренюю.)
И не только рассвет дня ревностные христиане встречали молитвой, но и ночью вставали для того, чтобы воздать хвалу Богу. Тертуллиан говорит: «Христиане, насытившись на вечерях любви (агапы, которые совершались по вечеру), никогда не забывают, что даже ночью нужно прославлять Бога», и при другом случае: «Даже ночью ты встаешь молиться». О том же свидетельствует Киприан: «И по ночам мы не остаемся без молитвы». Климент Александрийский также говорит: «Часто и ночью ты поднимаешься с постели и благословляешь Бога». Значит, то, что позднее сделалось достоянием монастырей – ночная молитва – в первенствующей церкви было обычаем, который хорошо был известен и мирянам. Как начало дня, так и конец его освящался также молитвой. Киприан говорит: «Восходит ли солнце или заходит, необходимо молиться». Вечерняя молитва заключала в себе прошение, чтобы Бог попустил молящимся дожить до следующего нового дня. Как обычную вечернюю молитву, книга Постановлений Апостольских указывает псалом 140. (Господи воззвах к Тебе услыши мя.).
Св. Василий Великий
Молитвой должна была начинаться работа, молитвой же сопровождаться. Молитвой, по словам Василия Великого, как солью осоляется всякое дело. Она произносилась перед началом обеда. Прежде чем начать мыться в бане, христиане тоже молились. Если гость прощался с хозяином, он делал это с молитвой, равно как и при входе в дом свое приветствие он сопровождал также молитвой (Тертуллиан). Многие христиане приняли от иудеев обычай молиться, кроме утра и вечера, в третий, шестой и девятый час дня. Но христиане соединяли с этим обычаем свои новозаветные воспоминания. В третий час они молились потому, что в этот час в Пятидесятницу излился Дух Святой на апостолов; в шестой – потому, что Петр в этот именно час имел таинственное видение о чистой и нечистой пище; в девятый – потому, что в этот час умер Христос и потом около того же часа Петр и Иоанн, идя в храм Иерусалимский, исцелили хромого (Тертуллиан, Климент Александрийский, Киприан). Таким образом, возникли узаконенные часы молитвы в продолжение дня. Нужно при этом помнить, что в древности в эти же часы миряне призывались для общественной молитвы в церкви. Постановления Апостольские требуют очень строгого выполнения этого предписания. Несмотря на то, что, как мы видим, насчитывалось очень немало времени, назначенного для молитвы в течение суток, Киприан советует христианам молиться еще чаще, еще больше.
Больше всего христиане при возношении своих молитв пользовались книгой Псалтири. Можно сказать, Псалтирь была молитвенником в первенствующей церкви. Но вместе с псалмами была в употреблении в домашней жизни христиан и молитва, которой научил сам Господь своих учеников (Матф. 6, 9 и д.). Представляется однако же удивительным, что ни апостолы, ни их ученики, мужи апостольские, совсем не упоминают о молитве «Отче наш», как молитве употребительной в их время в христианской церкви. Но если апостолы и мужи апостольские и не говорят ничего о молитве Господней, однако же, отсюда не следует делать заключения, что в первые времена молитва Господня не была в употреблении. Прежде всего совершенно невероятно, чтобы апостолы, просившие Христа научить их молиться, сами потом не пользовались данной им молитвой. К той же мысли приводит то явление, что во времена Тертуллиана, следовательно, вскоре после эпохи мужей апостольских, молитва «Отче наш» представляется самой общеупотребительной. Около 200 года молитва Господня пользовалась высоким уважением, на нее писались многочисленные комментарии. Все это доказывает, что ее и раньше не забывали верующие. Тертуллиан прямо называет молитву Господню «сокращением всего Евангелия». Кроме молитвы Господней, в домашнем употреблении христиан встречаем молитву: «Богородице, Дево, радуйся», которая составлена на основании слов из Евангелия (Лк. 1, 2. 42).
Св. Киприан Карфагенский
Молитва эта возникла, вероятно, вскоре после III Вселенского собора, в церкви Греческой, в противодействие несторианству. Позднее она перешла и в церковь Западную, главным образом уже в XI веке. Помимо этих и других молитв, заимствованных из Библии, древние христиане пользовались также молитвами, составленными ими самими. У них были как песнопения, так и молитвы, обязанные своим происхождением благочестивой ревности отдельных верующих. Об этом можно догадываться на основании следующих слов Тертуллиана: «По совершении агап каждый приглашается петь хвалебные песни Богу, извлеченные из св. Писания, или кем-либо сочиненные». На то же указывают постановления собора Иппонского в Африке (в 393 г.): «Никто не должен употреблять самоизмышленных молитвословий, прежде чем не посоветуется об этом с братиями, более просвещенными». Другие соборы еще более стесняют произвол верующих молиться, произнося молитвы самосочиненные. Видно, что в церкви в древнее время появилось много таких молитв, что они стали распространяться в народе, и что не все из них заслуживали одобрения.
Отцы церкви сообщают немало известий и о внешних обычаях древних христиан в совершении домашней молитвы. Климент Александрийский говорит: «Во время молитвы мы воздеваем руки и голову к небу, а при конце молитвы и ноги приводим в движение», то есть, в конце молитвы мы поднимаемся из коленопреклоненного положения, в котором оставались во время нее. Со своей стороны Тертуллиан говорит: «Мы молимся, взирая на небо, с распростертыми руками и непокрытой головой». Он же увещевает христиан, что они «не должны слишком поднимать руки и размахивать ими, что не должны возвышать головы с самонадеянностью и что приличие требует тише произносить молитвы». Ориген между всеми телесными положениями, какие возможны при молитве, рекомендует христианам, как самые приличные, воздеяние рук и поднятие головы. Впрочем, прибавляет он, больной может молиться сидя или лежа, а находящийся на корабле или занятый чем-либо препятствующим воздеянию рук может молиться, не делая вида, что молится. Распростертыми руками христиане изображали вид креста, на котором распят был Христос, как об этом свидетельствует апологет Минуций Феликс. Перед молитвой обыкновенно обмывали себе руки, чтобы показать необходимость внутренней чистоты, и обращались во время молитвы на восток, потому что свет дневной и духовный приходит с востока (Тертуллиан, Климент). Сообразно с апостольским предписанием мужчины молились с головой обнаженной, а женщины – с покрытой (1 Кор. 11, 4). Но уже Тертуллиан высказывает жалобы на то, что девушки его времени и его отечества являлись на молитву непокрытыми и в свое оправдание говорили, что апостол Павел заповедует носить покрывало только женщинам, а так как они не замужем, то к ним неприложимы слова апостола. Тертуллиан поэтому старается доказать таким легкомысленным, что под женщиной по употреблению библейскому разумеются и жены и девушки. Тертуллиан порицает, как суеверие, встречавшееся тогда обыкновение скидывать верхнее платье во время молитвы. «Так приближается, говорит он, язычник к своим идолам, а христианский Бог слышит и того, кто имеет на себе плащ». Не менее он осуждает и тех, кто возлежал во время молитвы. Сидеть во время молитвы, как это было в обычае кое-где на востоке, он считает за выражение небрежения к этому делу. Христиане при молитве обыкновенно стояли. «Мы стоя молимся», говорит Киприан. Христиане часто также молились коленопреклонно. В дни поста, говорит Тертуллиан, и во дни стояний (так называется у него полупост) не должно быть молитвы без коленопреклонений и других знаков самоуничижения. Коленопреклонение представлялось первоначальным христианам делом совершенно естественным, как выражение смирения, как знак, что человек отпал от Бога и нуждается в божественной благодати и милосердии. Поэтому кающимся постоянно предписывалось преклонять колена.