Из дневника 'Попаданца'. Необычный попаданец в 1941г.
Шрифт:
Потом Анисимович блеснул знанием нелитературного русского языка, и облил нас перлами русского матерного. Причем ни у кого претензий не было, по делу все, а некоторые даже восхищались, вон Онищуку мат как коту сметана.
Потом он погнал каждого командира с задачей понастроить шалашей. И командиры рванули каждый к своему подразделению, с Анисимычем остались лишь я да Бернхардт.
— Ну что, старлей, обиделся? — спрашивает Старыгин у меня.
— За что товарищ полковник, вы правы по всем параметрам.
— Прежде всего, боец должен быть сытым, выспавшимся, вооруженным, обученным и с силой воинского духа. А после ночевки
— Да согласен, потому вы полковник, а я пока всего старлей. Звания же, не только за выслугу лет дают, а еще и за опыт.
— Хватит льстить, старлей, лучше расскажи о своей службе тыла, то есть теперь о нашей.
После моего ответа, полковник начал матерится по новой, используя все возможные и невозможные законы и диалекты языка.
Краткий смысл его едкого монолога, в следующем:
Какого хрена у вас нет службы тыла, и все положено на русское авось, да небось.
Ну и вывод из всей этой тирады, был таков: надо срочно назначить начальника службы тыла, и нет ли у меня на примете никого.
— Товарищ полковник, у нас в основном строевые бойцы, товарищей из интендантов и других тыловиков, только старшина да два повара. Может среди ваших, есть кто, интендантского скалада ума?
— Да невеста твоя, интендант третьего ранга, ну боец Машкова, что не знал?
— Знал, но как то не подумал, я то ее знаю со стороны человеческой, а со служебной вам виднее.
— Да, она справится, я знаю.
Потом приказом командира дивизии полковника Старыгина, интендант третьего ранга Мария Машкова утверждена в должности, начальника службы тыла ДОН-16.
И эта сволочь, новоиспеченная начтыл, начала нагинать нас, сгребла все, что мы нажили непосильным трудом под себя, и оружие лишнее, и жрачку, и запчасти, идаже горючку.
Даже патроны, которыми были набиты у нас все емкости, подвергла учету, и лишнее отобрала. Уууу язва, все конец привольной партизанской жизни, теперь все кранты да здравствует устав блин. Она наложила свою интендансткую лапу даже на форму снятую с мертвых немцев, да однако.
Пока суд да дело, поспел обед, и даже крепостникам наш главмедикус разрешил чуть плотней поесть, по банке тушенки на четверых. Не шикарити конечно, но им много и нельзя пока. Ну а нам-то можно, раньше рубанули бы от пуза, так эта Машкова, и тут нагадила, порционы разграничила, чуть ли не по граммам, хорошо микровесов нет, и повар на глаз дозирует.
После обеда продолжилась работа по шалашестроению и шалашемаскированию, сверху немецкий летун узырит лишь заросли теперь. Ну и хрен с ними немцами, у нас реанимация-реабилетация бойцов из крепости, пусть сил наберутся. Дня через три они будут в норме, и полетят фрицевы клочки по закоулочкам. И капитально полетят, ребята прошли огонь, воду, медные трубы и ад Брестской крепости.
К вечеру, все были без задних ног, и наскоро поев, легли спать, зато в шалашах, сами бы наврядли управились, но некоторые более быстро укрепившиеся крепостники стали помогать, ну и в результате у всех была крыша над головой, а полкан – новоявленный командир, собрал снова комсостав. И несмотря на то, что шалашестроением занимались все ходячие, мы командиры тоже не утерпели и поработали со всеми. Мечтали уже о постели, но пришлось идти на совет, командир части это не мать родная, может и нагнуть и отыметь во всю силу устава РККА.
На совещание речь шла, об утверждении командиров подразделений и служб со стороны полковника, он утвердил среди старичков всех бывших до того дня командиров. Затем из крепостников так же разделил по специальностям и тоже назначил командиров, тем более знает их всех. Потом попросил всех командиров ночью, и до 10 часов завтрашнего дня подумать о том, как нам дальше быть. Ну и пожелал спокойной ночи, и мы рассосались, я намеревался опять с Машуней в Опель-блитц, но она меня послала, ей там с бумажками еще часа три возиться. И пошел я несолоно хлебавши в наш шалаш, где богатырски хором храпели Эрисханов с Онищуком, пришлось им по пинку отвесить, а то демаскируют и спать не дают, так своим храпом и гитлера разбудят. Так они еще и до Рузвельта дохрапят, вот я их и перевел лекими полупинками в беззвучный режим. Ну и сам самоперевелся в спящий режим.
6 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)
Проснулся, рад конечно до … ой, ну в крайней мере радостно проснулся, чувства переполняют, просто сами подумайте. Помог почти полку предков не умереть страшной смертью от голода и унижений, да я согласен многие погибли потом, но погибли геройски и не напрасно, а смерть за родину это подвиг. Вот при деблокации Брестской крепости, 21 боец погиб, но погибли, выполняя боевую задачу и выручая товарищей, а не от голода, холода или экспериментов в лагере военнопленных. Опять же гитлеровцам подляны мастырим, и тоже больше полка их уже навалили, смотришь и им под Москвой (ну или для разгрома второй ударной) как раз этого полка и не хватит. А еще Манюня нашлась, явилась ко мне из прекрасного далека, короче дела на мази на все 360 градусов.
Как всегда пробежка, причем с Маней, товарищ начтыл тоже здоровье решила сохранять, правда, потом в укромном месте минут пятнацать целовались. Так врачи говорят поцелуи, тоже жизнь удлиняют, вот мы и наудлиняли ее на всю ивановскую. Потом завтрак, начмед разрешил уже банку тушенки крепостникам на двоих, и те рубали немецкое мясо, аж трещало, не только за ушами, но и ваще треск по всему лесу стоял.
После завтрака полковник опять собрал начсостав, и пока мы рассаживались на поляне, вокруг него, чето то там черкал в записной книжке. (где он ее тут отыскал?)
Начал он с того, что похвалил нас за вчерашнее стакановское шалашестроительство, но потом призвал и впредь, заботится о личном составе. Затем расспросил Шлюпке о новых пленных, в крепости нами были захвачены 12 австрийских гитлеровца. Бернхард признал одиннацать из них как подходящее пополнение, а унтер признал нацистско-озабоченным, и неизличимым. Елисеев предложил испытанный метод, пусть одиннадцать новеньких вылечать унтера от нацзаразы порцией свинцовых пилюль по разным частям унтеровского организма. Факт лечения снять на фото, и потом этими фотками держать новообращенных за яйца, предыдущие пленные замараны уже нацистской кровью, и помогут воспитать новых. Предложить всем немцам советское гражданство, и развести среди них политработу, чтоб из коричневых их перекрасить в красный цвет, тем более все работяги, ни одного ни фон барона, ни буржуина. То есть почва для коммунистической пропаганды есть, вот и поручил в результате полковник Шлюпке и Эрисханову поработать на этой почве, оба не в отказе. Первый правоверный коммунист, у второго чисто спортивный интерес.