Из двух зол

Уоллес Фредерик

– А я думал, она тебе не нравится, - сказал Маркус.

– Пап, я ведь думал, что и я ей не нравлюсь. А оказалось не так. То есть...
– Уилбур прислонился к косяку двери, лицо у него было вытянутое и грустное.

Маркус улыбнулся в полутьме. Мальчик так мало общается с девушками, что не знает их повадок. Естественную реакцию на существо другого пола он принял за нечто большее. Но ведь все к лучшему. Уилбур не помнит, кого завоевывала Мари Эллен. С лихорадочным эгоизмом юности он сохранит в памяти лишь

интерес, проявленный к нему самому. Долгие годы ему будет грезиться поцелуй.

– Надо ли понимать тебя так, что ты с ней сблизился?
– строго спросил Маркус, которого насмешило собственное упущение.

– Пап, как ты можешь!
– воскликнул Уилбур.
– Я ее поцеловал.

##- Это проходит.

– Все равно я должен попрощаться.

– Посмотрим, - сказал Маркус. Если только в его силах помешать, прощания не будет. Не хватает еще, чтобы при расставании Мари аллеи кинулась на шею ему, Маркусу, позабыв об Уилбуре. Она еще молода и не понимает, как это может ранить юношу, даже если он младше ее. Маркус заснул с чувством удовлетворения, присущим человеку, который вершит людскими судьбами.

Утром никакие ууловки не понадобились. Улетал попутный звездолет. Он не останавливался на Режихау - уж больно непримечательное местечко. Но одну из остановок он делал на планете, откуда до Режихау рукой подать. Режихау. После стольких лет опять можно называть ее законным именем, не чувствуя себя провинциалом.

Уилбур так радовался возвращению домой, что забыл о Мари Эллен. Маркус уложил вещи и распорядился, чтобы багаж отправили в космопорт. Он позвонил Хлое договорился о денежных делах и передал привет Мари Эллен, которая была на работе.

А потом они приехали в космопорт, взошли на борт звездолета. Старт дали не сразу. Отец и сын обосновались по-хозяйски в каюте, и Уилбур сразу заснул. Еда, сон и девушки - вот все, на что хватает времени у молодых людей.

А Маркусу не спалось, хоть он и устал. Он хотел услышать, как объявляют маршрут. Ведь поправку уже должны внести! Взревели ракетные двигатели. Уилбур, вздрогнув, проснулся и свесил ноги с амортизационной койки.

– Ты думаешь, сейчас объявят?
– спросил он.

– Должны, - ответил Маркус.

Рев двигателей усилился, каюта задрожала. Объявят ли когда-нибудь маршрут? Щелкнул микрофон.

– Бессемер, Золотой Песок, - заговорил динамик.

– Ложись на койку, - приказал Маркус и лег сам.

– Корни, Кассальмонт, - гудел динамик. И тут все заглушил рев двигателей. Маркуса вдавило в упругую койку. Диктор надрывался, но слов невозможно было разобрать - так шумела в ушах кровь. Маркус провалился в серое забвение перегрузки. Когда он очнулся, вокруг сверкали звезды, а непосильная тяжесть исчезла. Маркус сел.

– Не услышали, - заметил Уилбур, опуская ноги на пол.

– Да, но объявят еще раз.

–

Все равно жаль, - сказал Уилбур. Маркус тоже забеспокоился.

– Самое разумное - справиться, - решил он. Они вышли в коридор. Ракетные двигатели безмолвствовали: тезаерь работали межзвездные. Солнечная система осталась позади, слилась с другими светилами.

Звездолетчик был занят; он кивнул, приглашая их подождать, пока он не задаст курс автонавигатору. Немного погодя он обернулся.

– Чем могу служить?
– спросил он.

– Мы не слышали маршрута, - сказал Маркус.
– Ракеты все заглушили. Звездолетчик виновато улыбнулся.

– В последнюю минуту пришлось вносить исправления в карты; знаете ведь, как это бывает. Мы ждали, пока на борт доставят список изменений.

– Понимаю.
– Маркус немного приободрялся.
– Скажите, пожалуйста, среди исправлений была - Режихау?

Звездолетчик достал список, пробежал его глазами, потом внимательно перечитал.

– Здесь Режихау нет, - сказал он. Тотчас к Маркусу вернулось угнетенное состояние духа.

– Нет Режихау?
– растерянно повторил он.

– Нет, но я сейчас проверю.
– Звездолетчик склонился над списком. Постойте. Вот это, наверное. Взгляните-ка.

Маркус посмотрел. Палец пилота остановился возле жирных черных букв:

ПЫЛАЯ ХАРЯ (бывш. Режихау; название изменено во избежание путаницы с фамилией просителя).

– Благодарю, - слабым голосом произнес Маркус.
– Это я и хотел узнать.

В молчании они вернулись в каюту. Маркус закрыл глаза, но все равно продолжал видеть новое имя планеты. Не так легко от него избавиться.

– Раньше было красивее, - сказал Уилбур.
– Как по-твоему, что там случилось?

– Не знаю, - ответил Маркус. Но он знал. Четырнадцать раз (или одиннадцать?) употребил он одно и то же слово. Он старался захлестнуть главного робота эмоцией, и это ему удалось. В мозгу робота он запечатлел главным образом слово "уныние".

– Что теперь делать?
– спросил Уилбур.
– Может быть, вернемся?

– Нет, - отказался Маркус.
– Оставим как есть. Вот вырастешь, займешь мое место, тогда и попробуй, если тебе захочется.

Женщины на планете будут, невзирая на название. Хлоя поймет, что случилось; так или иначе он обещал писать. Она не пожалеет, что приехала. А будут женщины - будут и мужчины, как-нибудь проживем.

Надо еще учесть фактор неопределенности. Маркус думал, что хуже старого названия ничего и быть не может... сейчас он так больше не думает. Он содрогнулся при мысли о том, каким может оказаться следующее название.

– А теперь ничего?
– с тревогой спросил Уилбур.

– Конечно, ничего.
– Маркус смирился со своим жребием.
– Мы едем домой, на Унылую Харю.