Из хроники кладбища «Шмерли»
Шрифт:
Ниязов предположил:
— Мужчина мог быть из тех, кто ночевал.
— Я проверил, — Денисов оторвался от списка. — На третьем не было ни одного. Только на четвертом.
— А если связано с мужским туалетом?
— На четвертом есть свой. Главное, почему он оказался у двери транзитного зала.
— А вы не допускаете, что он приходил воровать?
— Может, конечно. Но вряд ли… Вот самое простое объяснение… — Денисов показал на список. — К кому-то из этих женщин.
— Все опрошены…
— Не все! —
Денисову пришла удачная мысль:
— Надо поговорить с их соседями…
Обе молодые матери напоминали солдат-новобранцев, халаты сидели на них торчком, привычная девичья выправка была утеряна. Женщины словно никак не могли еще привыкнуть к новому своему состоянию.
— Ваша соседка, которая уехала… — К ним подключился Антон.
Это была последняя пара.
— С ней кто-нибудь был? Вы разговаривали?
— Говорили немного… Нас ведь утром к ней подселили, — одна из матерей оказалась стриженой, чем еще больше походила на молодого солдата; безгубая, в веснушках. — Нина ее зовут. С ней мальчик, четыре годика… И муж…
— С мужем она, — подтвердил второй новобранец — при челке. — Муж два раза к ней приходил. Утром. В первый раз воды принес. В двух стаканах…
— «Тархун».
На Павелецком вокзале вместо газированной воды в автоматы был залит «тархун»; служащие и администрация видели в этом признак грядущих экономических преобразований, очередной взлет после открытия платных туалетов, душевых и видеозала.
— Какой он из себя? — спросил Антон.
— Старенький, но крепкий. Без шеи.
— А она? В чем одеты?
Денисов взял в руки книгу регистрации:
— Кочетура Нина Максимовна… — Далее следовал адрес: -Ворошиловград… Улица… Дом…
— А с ним разговаривали? Что можно сказать?
— Странный — все время спешил… — Женщины засмеялись.
— Она еще собиралась, а он уже вещи приволок. За водой сбегал… Суетился. Собирались ехать вечером, а он все перерешил… «Давай, давай!» — На безгубом лице свидетельницы блуждала стеснительная улыбка. — «Потом все объясню…»
Антон набросал словесные портреты членов семьи.
Женщины ушли, вернулась дежурная медсестра. Пока сотрудники расспрашивали матерей, она сидела с детьми.
Денисов нашел по телефону в дежурке своего дублера -оперуполномоченного Кравцова, набросал текст телеграммы:
— Подпиши у Бахметьева. Пусть срочно ориентируют узел, дорогу… Но первым делом Ворошиловград: с кем Кочетура может находиться в Москве, установочные данные, цель выезда…
— Я думаю, надо еще городские отделения, водную, воздушную милицию, МУР… — заметил Кравцов. Для Денисова это было само собой разумеющимся. — Московскую область…
— Обзвони, пожалуйста, старших оперов вокзальных групп… — В особо важных случаях всегда использовалось вокзальное братство розыскников-асов.
— Понял…
— Вера! Ты что копаешься…
На пороге появилась заведующая, за глаза ее называли «гренадером» — статная, с крепкой, как стиральная доска, спиной. Она была раздражена: ее тоже вызвали из дома. Увидев сотрудников милиции, она сбавила тон.
— Беда-то какая… — Про нее говорили, что в горячие деньки, когда пассажиры готовы платить любые деньги, чтобы уехать, она подрабатывала по-крупному, пропуская целые семьи через комнату матери и ребенка.
С нею уже разговаривали и Королевский, и Вилов; теперь ее и дежурную медсестру требовало к себе железнодорожно-медицинское начальство.
— Вера больше не нужна?
— Нет…
Когда шли по коридору, дежурная медсестра внезапно вспомнила:
— Чуть не забыла! «Р» она не выговаривала! Сказала: «Жара… У вас нет вентилятора!» А получилось: «Жа-га…» А «вентилятор» уж и совсем не разобрать… Как не русская!
Денисов приотстал. Ориентировку о розыске ворошилов-градской пары подадут и без него, ничего срочного нет.
«Сусанна Маргулис, скорее всего, тоже картавила…» -Денисов вспомнил зама по оперработе, приезжавшего вместе с Ваникевичем.
По рации уже передавали приметы мужчины, которого Струева видела ночью в коридоре.
«Обе женщины убиты одинаково… — подумал Денисов. — Обе во время сна, рубящими предметами… К тому же, оказывается, обе еврейки!»
Конец ориентировки о розыске был кем-то изменен, в денисовский текст было вписано:
«Примите тщательные меры предосторожности, соблюдения личной и общественной безопасности на случай оказания вооруженного сопротивления…»
Денисов дождался конца передачи, нашел по рации Сабо-даша:
— Я — двести первый. Подключаюсь к делу по Московской области. Бахметьев в курсе…
5
Старинные часы за стеной смолкли так же внезапно, как и начали бой.
Денисов перетасовал фотографии, перед тем как вручить их Полине.
— А ну! Дайте, я еще раз посмотрю! — Лида-Зельда снова надела очки, предварительно окунув их в широкие складки мягкого, не первой свежести халата.
— Вылитая Влада Вайнтрауб!
— Ну вы даете, Лида! — племянница убитой Полина выдернула у Лиды-Зельды из рук фотографию и вдруг замолчала. Денисов понял, что и ей в голову пришла та же мысль.
— Жена Вайнтрауба? — спросил он.
— Очень похожа… Как две капли воды! — Она обернулась к Денисову: — Вы не видели Ёсину жену?
Он покачал головой.
Обе показывали на фотографию женщины, погибшей в комнате матери и ребенка.
— Случайность, — Денисов улыбнулся. — Когда жена Вайнтрауба последний раз была здесь?