Из Индии с любовью
Шрифт:
– А-а? – подпрыгнул и испуганный Ползунов. – Что? В чем дело? – завертелся он в кровати.
– Я придумала!
– Что ты придумала? – уставился на меня в темноте не проснувшийся до конца муж.
– Мы замотаем тебе горло, обмажем тебя вьетнамским бальзамом, чтобы глаза слезились, вручим тебе пакет с лекарствами и накормим тебя клубникой, так, чтобы у тебя сыпь пошла по всему телу и насморк начался! – У мужа на нее с детства аллергия. – К тебе ни один таможенник подойти не захочет, а заодно и ко мне!
– Ну, ты даешь! Если я
И это все? А где восторги по поводу моей изобретательности? Где пылкая благодарность? Где?! Уснула я глубоко оскорбленной.
Наутро Василий все же оценил результат моих мозговых усилий и съел полкило клубники, нахваливая мою сообразительность. Я сгоняла в аптеку, приобрела разных склянок, спреев и таблеток, сложила их в прозрачную косметичку. Замотала горло Ползунова ватой и бинтами. Получился толстенный ошейник. В его карман я сунула бальзам «Звездочка». И мы отбыли на вокзал.
– Не вернетесь через пять дней – мы настучим дяде Коле, – пообещала напоследок Вероника.
– Не будете звонить каждый день – мы позвоним дяде Коле, – внес свою лепту и Денис.
– С них станется, – кряхтя и обливаясь потом, пробубнил Василий, залезая в такси.
Поездка прошла успешно. В поезде – а именно этот транспорт мы выбрали, в самолете слишком строгий паспортный контроль, – мы гордо восседали, окруженные пустыми местами. Никто не захотел сидеть рядом с потным, покрытым красной сыпью, безостановочно сморкавшимся Василием.
– Я чувствую себя прокаженным, – недовольно гундосил он.
– Помалкивай. У тебя же голоса нет.
Правда, на границе он изменил свою точку зрения. Таможенники шли по проходу, проверяя паспорта и любезно беседуя с пассажирами.
Дойдя до наших мест, оба офицера затормозили в нерешительности. Желая им помочь, я с радостью протянула господам таможенникам наши паспорта.
Отнюдь не торопясь взять документы из моих рук, один из таможенников робко поинтересовался, не заразен ли мой попутчик.
– Нет-нет. У него простая ангина. Выпил слишком много ледяной колы, сидя на жаре, – отрапортовала я заранее выученной фразой.
Василий, решив мне помочь, прохрипел что-то нечленораздельное.
– Мне кажется, мадам, вам лучше сойти с поезда и обратиться к врачу, – твердо предложил второй таможенник.
Ну вот! Еще не хватало!
– Нет. Благодарю. Мы уже были у врача, а сейчас нам надо в Испанию.
Василий, как назло, ожил и, дико вытаращив глаза, замотал головой, издав недовольный рев для пущей убедительности.
Таможенник, отступив еще на два шага, уже в приказном порядке потребовал, чтобы мы сошли с поезда и отправились к местному доктору.
Остальные пассажиры горячо его поддержали. Мы в растерянности переглянулись. В глазах мужа читалась дежурная фраза: «Вечно ты напортачишь!» – обращенная, естественно, ко мне.
– Он не заразный. Просто у него нет голоса, –
Таможенники терпеливо стояли рядом, закрыв носы платками. Минут через пять обильный насморк у Васи прекратился. Глаза его вновь обрели нормальный цвет и перестали слезиться, бальзам «Звездочка» немного выветрился. Таможенники с облегчением убрали платки. Пассажиры расслабленно вздохнули.
Еще через пять минут у Васи явственно побледнела сыпь. Голос, к счастью, к нему не вернулся.
– Хорошо. Вы можете ехать, – так и не проверив наши паспорта, кивнул пограничник и двинулся дальше. Напарник последовал за ним с явным облегчением.
На испанской границе о нашей паре, похоже, все были уже оповещены, поскольку, брезгливо взяв наши паспорта руками в перчатках, служители таможни тут же сунули их нам обратно и заторопились куда-то по проходу. Но Василию все это было фиолетово в крапинку. Двести миллилитров «Кларитина» вырубили его напрочь. Когда поезд подъехал к нужной станции, недалеко от Таррагоны, он продолжал храпеть. Щипки, хлопки и укусы в состояние нормы его так и не вернули. Поэтому, как только поезд затормозил, я кликнула в окно двух носильщиков и, заплатив им двойной тариф, велела погрузить любимого супруга на багажную тележку и доставить его на вокзал. Кряхтя под тяжестью бесчувственного тела, бедолаги носильщики сгрузили его в зале ожидания на скамью и, получив приличные чаевые, удалились. Я осталась охранять эту храпящую тушу.
Время шло, Ползунов спал. Я его щипала, толкала, шипела ему в ухо, подносила к нему звонящий мобильник – все без толку. Наконец я уронила голову на руки и безучастно уставилась на опостылевшее мне панно на противоположной стенке. Парочка семилетних головорезов затеяла в зале игру в войнушку.
Автоматчик засел в соседнем проходе, а его противник в три прыжка преодолел открытое пространство и, спрятавшись за нашими креслами, вел заградительный огонь. Наконец, решившись на прорыв, он высунулся из-за Васиного плеча со своей пушкой наперевес и… как грохнет прямо в ухо отключившемуся олигарху!
Василий вскочил с воплем «Ложись!» и плашмя кинулся на пол, прикрыв голову руками. Я благодарно улыбнулась ребенку и сказала: «Thank’s». Малыш секунду хлопал глазами, потом заревел и бросился к маме.
Я пнула Василия ногой: «Добро пожаловать на испанскую землю!»
Таксисту я велела доставить нас в недорогой отель.
Выгрузив нас возле ничем не примечательного семиэтажного здания, такси уехало. Мы вошли в небольшой чистенький вестибюль и, подойдя к стойке портье, попросили обычный двухместный номер. Номеров не было. А чего мы, собственно, ожидали? Разгар сезона.