Из истории культуры древней Руси
Шрифт:
Канва событий, к которым приурочены эти миниатюры, такова: после убийства Андрея Боголюбского ростово-суздальское боярство решило пригласить на княжение племянников Андрея: Ярополка и Мстислава Ростиславичей (внуков Юрия Долгорукого) и послало посольство в Чернигов, где они в это время находились. Из Чернигова во Владимир поехали не только двое Ростиславичей, но и двое братьев Андрея — Михалко и Всеволод Юрьевич. Михаила Юрьевича принял только город Владимир, где ему пришлось в течение 7 недель выдерживать осаду племянников с их боярскими войсками и, в конце концов, уехать обратно. Вскоре владимирцы, недовольные правлением Ростиславичей, послали за Михалком, и тот с черниговскими войсками (под предводительством княжича Владимира, сына Святослава Черниговского) пошел на Владимир через Москву. Под Владимиром произошла битва, где Михалко разбил суздальские войска племянника и вокняжился во Владимире 15 июня 1175 г. Затем Михаил утвердился и в Суздале, и в Ростове, а младшего брата Всеволода посадил князем в Переславле-Залесском. Князь Михаил заставил Глеба Рязанского вернуть во Владимир пограбленные
В Городце на Волге 20 июня 1176 г. Михалко Юрьевич скончался. Владимирцы избрали князем Всеволода Юрьевича, которому пришлось продолжить войну с Ростиславичами. Липидная битва 27 июня 1176 г. принесла победу Всеволоду и утвердила его князем Владимирским.
Миниатюры № 2, 3, 4, 5 иллюстрируют события 1174 г. вплоть до вынужденного отъезда Михаила Юрьевича из Владимира.
Миниатюры № 8, 9, 11, 12, относящиеся ко второму вокняжению Михалка и его смерти, ясны по своему содержанию и прямо связаны с текстом. Все же остальные миниатюры этого цикла (№ 1, 6, 7, 10, 13, 16) вызывают целый ряд сомнений.
№ 1. На рисунке два князя в княжеских шапках принимают дары. Текст говорит о совершенно ином. Упоминание даров есть в другом месте (л. 221), куда, очевидно, и надлежит отнести эту миниатюру [291] .
№ 6. По месту в тексте миниатюра должна была бы относиться к вокняжению Мстислава Ростиславича в Ростове, но текст говорит о наследственном «столе», а на рисунке — встреча князя у городских ворот. Более вероятно, что данная миниатюра относится к вокняжению Всеволода после смерти Михалка: «Володимерци… вышедше перед Золотая ворота целоваша крест ко Всеволоду князю…» Обоюдное крестоцелование перед Золотыми воротами и изображено на рисунке.
291
У В.Н. Татищева (Татищев В.Н. История Российская. Т. III, М.-Л., 1964, с. 111) дары упомянуты в связи с пребыванием Михаила Юрьевича в Москве, но тогда Всеволод еще не был князем. Наблюдение А.В. Арциховского о символическом значении княжеских шапок на миниатюрах с удивительной точностью подтверждается рассматриваемой серией: юные княжичи до получения княжеского владения здесь последовательно, показаны без княжеских шапок. Наличие шапки у молодого князя на миниатюре № 1 свидетельствует о том, что она может быть отнесена только к тому упоминанию даров, которое было одновременно получению княжичем Всеволодом Переславского княжения.
№ 7. По месту в тексте миниатюру можно понять как приглашение Михаила Юрьевича в 1175 г. на владимирский стол. Но против этого то, что князь на троне слишком юн и безбород. Михалко везде изображен с бородой. Вероятнее всего, здесь иллюстрируется вокняжение юного Всеволода: «…посадиша и на отни и дедни столе в Володимери».
Две грамоты, фигурирующие в миниатюре, могут быть объяснены словами, сохраненными у Татищева: «Послали же о том (о вокняжении Всеволода. — Б.Р.) объявить в Суздаль и Ростов» [292] . Юноша в короткой одежде без княжеской шапки, стоящий у трона с грамотой, — княжич Ярослав Мстиславич Красный, племянник Всеволода.
292
Татищев В.Н. Указ. соч., т. III, с. 115.
№ 16. На миниатюре, долженствующей иллюстрировать рассказ о Липицкой битве, изображен стяг позади победившего войска. На стяге крупная монограмма, легко читаемая как «???дор». Я предполагал ранее, что Федор — крестное имя Мстислава Ростиславича, разбитого в этом сражении. В.Л. Янин считает, что Федор — имя Ярополка, разбитого годом ранее в битве на Колокше Михаилом Юрьевичем, и что здесь миниатюра на месте [293] . С этим следует согласиться. В Ипатьевской летописи особо сказано о знамени, брошенном побежденными: «Мстиславичи же не доехавша, повергоша стяг и побегоша».
293
Янин В.Л. Актовые печати древней Руси X–XV вв., т. 1, М., 1970, с. 120; он же. Еще раз об атрибуции шлема Ярослава Всеволодовича. — Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972, с. 244.
Миниатюры № 10 и 13 плохо вяжутся по своему содержанию с окружающим их текстом и вообще на основании только текста Радзивиловской летописи правильно истолкованы быть не могут. Для их понимания необходимо привлечение Ипатьевской летописи и данных Татищева [294] .
№ 13. Текст говорит о походе Мстислава Ростиславича на только что вокняжившегося Всеволода, а на миниатюре изображено какое-то застолье. Единственное упоминание обеда за 1174–1176 гг. мы находим в Ипатьевской летописи в описании похода Михалка Юрьевича на Владимир летом 1175 г.: «Вышедшю же из Чернигова Михалкови и уя и болезнь велика на Свине. И възложивше на носилице несяхуть токмо ле жива…» Это подробно изображено на миниатюре № 8. «Идоша с ним до Куцкова, рекше до Москвы и ту стретоша и володимерьци с Андреевичем Юрьем [будущим
294
Обращение к известиям В.Н. Татищева позволяет уточнить детали изображений на тех миниатюрах, общий смысл которых не вызывает сомнений. Так, например, на миниатюре № 9, изображающей встречу Михалка и Всеволода горожанами Владимира, мы видим в толпе встречающих двух дам в длинных платьях. Текст говорит о вдове Ростислава Юрьевича «со снохами» (л. 220) (в Лаврентьевской летописи двойственное число — «с снохома»). Следовательно, дам должно быть не менее трех.
У Татищева же сказано: «И вшед во град взял Михалко в ней мать Ростиславичев и ятровь ее (невестку) княгиню Ярополкову» (Указ. соч., т. III, с. 112). Значит, первоначальный иллюстратор располагал текстом, близким к тому, который спустя шесть столетий оказался в руках В.Н. Татищева.
№ 10. Самой интересной миниатюрой является та, которая помещена в летописи после рассказа о поездке Михаила Юрьевича по своим владениям: «и сотвори людем весь наряд и утвердися крестным целованьем с ними и честь возмя у них и дары многи у ростовець и посади брата своего в Переяславли, а сам возвратися к Володимирю» (л. 221) (см. миниатюру № 1). После миниатюры № 10 идет текст об изъятии награбленного Глебом Рязанским, иллюстрированный миниатюрой № 11. На миниатюре же № 10 нет ничего похожего на мирное крестоцелование: один князь в застегнутой мантии сидит на высоком престоле и вместо скипетра держит в левой руке обнаженный меч; другой князь с обнаженным мечом стоит поодаль. В центре композиции — коленопреклоненная женская (?) фигура в длинном, скрывающем ноги платье, простоволосая, со скрещенными у груди руками. Молодой мужчина заносит меч над ее головой. Стоящий князь и один из придворных показывают руками на центральную фигуру (рис. 65).
Рис. 65. Михаил Юрьевич и его брат Всеволод судят участника (участницу?) заговора. 1176 г.
Понять смысл изображенного на миниатюре № 10 (л. 221) можно, только учитывая татищевский текст, повествующий об участии жены Андрея Боголюбского в его убийстве. Когда заговорщики Кучковичи решили убить князя, они съехались в его резиденции в Боголюбове. «Княгиня же была в Боголюбове с князем и того вечера уехала во Владимер, дабы ей то злодеяние от людей утаить» [295] . Как мы помним, миниатюра Радзивиловской летописи, посвященная последнему акту боголюбовской трагедии, не обошла вниманием такое действующее лицо, как княгиня: в длинном платье со шлейфом она стоит на месте убийства и даже держит в руках отсеченную выше локтя окровавленную шуйцу своего мужа. «Княжна же на другой день убивства великого князя уведав о том, забрав все имение, уехала в Москву со убийцы» [296] . Когда Михаил Юрьевич появился впервые во Владимире, «убийцы Андреевы наипаче ко изгнанию его прилежали, ведая, что сей без отмщения крови брата своего не оставит» [297] .
295
Татищев В.Н. Указ. соч., т. III, с. 105.
296
Там же, с. 106.
297
Там же, с. 108.
Когда же Михаил утвердился вторично, то он начал восстанавливать справедливость: установил порядок в старых городах, пригрозив Рязани войной, вернул награбленное. Возвращаясь из рязанского похода через Москву, Михалко «взял княгиню Андрееву якобы для лучшего ее покоя, також и Кучковых с собою во Владимир». Во Владимире на заседании боярской думы начался суд. «Князь, имея уже слуг готовых, велел немедленно убийцев главных взяв, а потом и княгиню привести пред суд, где яко дело известное, недолго испытав, осудили всех на смерть. По которому Михалко велел перво Кучковых и Анбала, повеся, расстрелять, потом другим 15 головы секли. Последи княгиню Андрееву, зашив в короб с камением, в озеро пустили…» [298] . Сведения о княгине взяты Татищевым из Еропкинской летописи начала XIII в. Они частично подтверждаются Тверским сборником, где говорится о том, что Андрей убит «по научению своеа ему княгини».
298
Там же, с. 113.
Миниатюра № 10, очевидно, восходит к древнему лицевому оригиналу, сохранившему первоначальный текст с подробностями о княгине.
В итоге рассмотрения цикла миниатюр 1174–1176 гг. можно таким образом расположить их в последовательном порядке событий, нарушенном копиистами XIII–XV вв.: № 2, 3, 4, 5, 13, 8, 16, 9, 1, 11, 10, 12, 6, 7, 14… 15.
(№ 2) 1174 г. Посольство за двумя князьями Ростиславичами у Святослава в Чернигове (л. 217; с. 91).
(№ 3) Четверо князей (Юрьевич и Ростиславичи) приносят присягу в присутствии черниговского епископа (л. 217 об. верх; с. 91).