Из космоса границ не видно
Шрифт:
Новая эра сотрудничества являет достижение цели, поставленной за полвека до последнего полета челнока к МКС. В сентябре 1962 года президент Кеннеди произнес знаменитые слова:
…глаза людей всего мира устремлены теперь в космос, к Луне и дальним планетам, и мы обещаем, что там будет реять знамя свободы и мира, а не враждебный флаг завоевателей. Мы обещаем, что космос станет ареной не для оружия массового поражения, а для инструментов науки и познания… Космос пока еще чист от раздоров, предубеждений, межнациональных конфликтов. Его опасности равно враждебны каждому из нас. Его покорение достойно лучших усилий всего человечества, и другой такой возможности для мирного сотрудничества, возможно, никогда уже не представится4.
История
Глава 2
Космос, общий рубеж
Ранним утром в марте 1994 года 35-летний Майкл Барратт, хирург НАСА, ехал на заднем сиденье «Волги» советского выпуска с треснувшим ветровым стеклом. Он направлялся из Москвы на встречу со своим коллегой из Роскосмоса, русским хирургом Игорем Шеховцовым. Барратт, который в 2000 году вместе со мной и пятнадцатью другими участниками войдет в отряд астронавтов 18-го набора, был тогда назначен хирургом астронавта Нормана Тагарда для первой исторической миссии США на борту станции «Мир». Барратт отвечал за все медицинские аспекты космического путешествия: за то, насколько Тагард годен для полета по состоянию здоровья, за его состояние перед полетом и во время него. Кроме того, Барратт отвечал за все медицинские эксперименты, которые должен был провести Тагард, включая эксперименты над ним самим. Находясь в космосе, астронавты выполняют обязанности как лаборантов, которые ставят опыты и проводят наблюдения, так и лабораторных крыс, над которыми эти опыты проводятся. Микрогравитация дает уникальную возможность расширить наши представления о функционировании человеческого организма.
«Волга» ехала по темным извилистым проселочным дорогам, мимо дач и небольших промышленных городов. Водитель был одним из тех, как правило, дружелюбных, разговорчивых и чрезвычайно способных людей, которые перевозили американцев между Москвой, Центром подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина в Звездном городке (около 50 км к северо-востоку от Москвы) и российским ЦУП в городе Королёве. Состояние русских дорог в начале космического партнерства США и России навевало воспоминания о фильме «Безумный Макс», а водители в Звездном городке были столь агрессивны, что их называли «ноль-ноль» в честь Джеймса Бонда, у которого была лицензия на убийство.
Спустя час с лишним Барратт и его водитель проехали мимо истребителя советской эпохи, установленного возле дороги в качестве памятника, с надписью «Слава советским покорителям неба!» на постаменте. Неподалеку виднелся большой дорожный указатель «Звездный» — это был въезд в городок, где с 1960-х годов жили и тренировались космонавты. Прежде это место было сверхсекретным — его называли «закрытым военным городком № 1», — и здесь до сих пор стояла усиленная охрана. Въехав за ворота, видавшая виды «Волга» покатила по вошедшей в историю живописной дороге, обрамленной деревцами: каждый русский космонавт, начиная с первого человека, облетевшего вокруг Земли — Юрия Гагарина, начинал свой путь в космос с этой дороги. Она проходила через жилой комплекс советской постройки, где обитали космонавты, обслуживающий персонал и члены их семей, мимо пешеходных тропинок, парков и прудов, к близлежащему Чкаловскому аэропорту. Отсюда готовых к вылету космонавтов переправляли на космодром Байконур, теперь находящийся в Казахстане. Впервые в истории к ним должен был присоединиться американский астронавт.
Миновав второй военный КПП, Барратт прибыл к строению-3 — медицинскому центру в составе основного тренировочного комплекса. Строение-3 находилось в хорошем состоянии, в отличие от большинства других зданий, где привычным делом были недостающие половицы, отсутствующие лампочки, неработающие туалеты и бегающие по коридорам кошки — в поисках мышей, разумеется.
В строении-3 Барратт встретился со своим коллегой Шеховцовым — могучим, как медведь, человеком. Немного погодя Барратт и Шеховцов уже
Барратт был ошеломлен: очевидно, этот человек подслушивал разговор двух медиков. Однако Шеховцов остался невозмутимым, будто ничего не случилось. В ходе совместной космической миссии стало очевидно, что подобный надзор был здесь в порядке вещей. На это обращали внимание и Томас Маршберн (еще один ставший затем астронавтом хирург, находившийся в те времена в России), и Майкл Фоул (который провел 145 дней на борту станции «Мир»). Причем сами русские не только не считали это странным, но и открыто признавали слежку. Майкл Фоул узнал о том, что русская администрация прослушивает разговоры служащих НАСА, от русского генерала, главы Звездного городка.
Такое положение вещей было довольно обычным для начала совместной космической программы, когда особого доверия между обеими сторонами все еще не было. Для многих людей из обеих стран холодная война так и не закончилась, и они работали со своими иностранными партнерами лишь постольку, поскольку политические лидеры дали такой приказ. Как сказал Барратт, «холодная война не закончилась мгновенно. Старые привычки долго живут».
Когда Фоул начинал тренироваться с русскими, к нему тоже относились с подозрением. Вскоре после того, как он прибыл в Звездный городок, русский начальник со своим заместителем строго проинструктировали Фоула, сказав, что ему не разрешается покидать базу, куда бы он ни направлялся. Более того, в случае, если его куда-нибудь пригласят, Фоул должен был доложить об этом начальству. Хоть Фоул и считал эту тактику крайне агрессивной, у него было своеобразное отношение к прослушиванию и слежке: «Сотрудничество работает как надо, если каждый понимает, что на уме у партнера. Генералы Звездного городка неплохо понимали нашу точку зрения, отчасти потому, что прослушивали нас. Пусть странным и противоестественным образом, но русское руководство разбиралось в нашей жизни лучше, чем наше руководство в их жизни, поскольку русское руководство могло свободно устанавливать “жучки” в зданиях, где мы жили».
Поворотный момент
Для американцев, которых направляли в Россию, секретность не была неожиданностью: у НАСА есть свои средства обеспечения безопасности. Но такой уровень неприкрытого надзора был для них в новинку. Кроме того, дряхлеющая инфраструктура, старые машины, «ноль-ноль»-водители и другие культурные различия и недоразумения были помехами, которые приходилось преодолевать: многих в те дни начала партнерства это шокировало.
Отношение каждой из сторон к другой стороне, порой доходившее до неуважения, также представляло трудность. Некоторые американцы, попавшие в те времена в Россию, считали, что США превосходят Россию буквально во всем. По их мнению, США выиграли холодную войну, как выиграли и космическую гонку, первыми высадившись на Луну; кроме того, у США были прекрасные, мощные космические челноки. Эти люди считали, что США удерживают русскую космическую программу от краха, чтобы русские ученые не продали свои технологии враждебным странам. В целом русские люди и русская космическая программа были, на их взгляд, довольно примитивными. Действительно, чему могут американцы научиться у русских? Состояние Звездного городка, как и всей страны, в те времена говорило в пользу такого мнения.
К сожалению, люди, пытавшиеся «исправить» русскую космическую программу, перепутали непривычный для них подход с неподходящим подходом. Кроме того, они недооценивали потрясающие достижения предыдущих пятидесяти лет русской космической программы. Такая позиция порой приводила к крайне снисходительному отношению некоторых американцев к русским, что, разумеется, не способствовало сотрудничеству. Как сказал об этом Барратт: «Некоторые наши коллеги лишь ухудшили ситуацию, приехав в Россию, чтобы помочь русским осознать отсталость их методов и реформировать их программу. И на высших уровнях это просто не сработало».