Из Лондона с любовью
Шрифт:
Милли мало интересовалась мальчиками, а позже мужчинами. Иное дело я. Моя коллекция школьных увлечений и девических романов была обширна, но впечатляющие экземпляры в ней отсутствовали. Однако мечта о сказочной любви прочно укоренилась в моем сердце. Подобно героиням любимых книг, я жаждала пережить собственную версию настоящей любви, пусть даже Милли думала, что все это чушь собачья.
Но Роджер Уильямс – досточтимый Роджер Уильямс – нет, это была не чушь. Когда закончилась моя смена, он проводил меня на улицу и тут же пригласил поужинать с ним в Королевском автомобильном
Да, он вращался в высших кругах, и пусть я в них не вхожа, на дворе 1968 год, а не 1928-й. И девушка из Ист-Энда может пойти на ужин с любым мужчиной, с каким захочет, включая представителя лондонского высшего общества.
Милли аккуратно срезала бирку, болтавшуюся сбоку на моем платье. Это была безумная трата, сильно сократившая наш недельный бюджет, но необходимая для свидания с одним из самых сногсшибательных и завидных холостяков Лондона. Отец Роджера, сэр Ричард Уильямс, был орденоносным военачальником, одним из самых доверенных лиц Черчилля во время войны, а его мать нередко гостила в Букингемском дворце.
– Как вы все-таки познакомились? – спросила Милли, словно того, что я ей уже рассказывала, было мало, и она искала в моей истории нестыковки.
– Говорю же тебе – в «Хэрродсе». Забыла? Он пришел купить подарок матери на день рождения.
– Или подружке, – хихикнула Милли.
Я вздохнула.
– Ради бога, Милл. Неужели ты не можешь просто порадоваться за меня?
Она пожала плечами.
– Ну, и что же он ей купил?
– Шарф, – улыбнулась я. – От Hermes.
Милли это не впечатлило.
– Ты его обслужила, и он тут же… пригласил тебя на свидание? Эл, дорогая, я не сомневаюсь, что у Роджера Уильямса в мизинце больше обаяния, чем у большинства мужчин, вместе взятых, но давай все же не будем забывать, что он один из самых известных волокит в Лондоне.
– Не будь ханжой, – сказала я.
– Я просто… не хочу, чтобы ты страдала, вот и все.
– И не подумаю, Милл, – пообещала я. – Я сегодня иду с ним на свидание и намерена провести время наилучшим образом.
Похоже, я ее не убедила.
– Но что подумает… Фрэнк?
Я закатила глаза.
– Фрэнк? Тебя что, правда волнует Фрэнк?
– Ну, он ведь влюблен в тебя, разве нет?
– Ничего он не влюблен, – возразила я. – И вообще, то, что он несколько раз сводил меня поужинать, не означает, что я – его собственность.
Я еще немного полюбовалась собой в зеркале. Хотя я в корне отбросила опасения Милли, они имели смысл. Фрэнк, американский бизнесмен, с которым я познакомилась в прошлом месяце в бистро на Примроуз-Хилл, не походил на моих обычных поклонников. Серьезный, волосы немного растрепаны. После того, как он столкнулся со мной у стойки и пролил мой чай, он настоял на том, чтобы угостить меня обедом, и я почему-то согласилась. Не помню, чтобы когда-нибудь так хохотала, как в тот день. Костюм сидел на нем мешковато, и я сразу это отметила, но было в нем что-то искреннее. Когда он пригласил меня на ужин в следующие выходные, а потом еще раз, я согласилась. Я наслаждалась его обществом, хотя мое сердце в его присутствии не начинало биться быстрее.
Милли одобрила его сразу. «Наконец-то
Из квартиры наверху донесся громкий стук. Крики, затем плач ребенка. Мы с Милли обменялись понимающими взглядами. В этом неблагополучном районе Лондона матери были перегружены работой и измучены, а отцы часто прикладывались к бутылке.
У Милли были свои воспоминания, у меня – свои.
Мой отец, напившись, превращался в чудовище. Однажды вечером – мне тогда было лет десять – он ударил мать по лицу так сильно, что пошла кровь. В ту ночь она присела на край моей кровати, прижимая полотенце к разбитой губе, и, поцеловав меня на ночь, произнесла молитву: «Милый Отче Небесный, подари моей любимой Элоизе самые прекрасные сны, и пусть она вырастет, выйдет замуж за принца и будет жить долго и счастливо».
– Если уж ты вбила что-то себе в голову, Эл, тебя не остановить, – сказала Милли, стряхивая пушинку с моего платья. – Но обещай, что сегодня вечером будешь осторожна, и не отмахивайся от Фрэнка. Он…
– Он в меня влюблен, да, – сказала я саркастически.
Ну и что с того? Я же не обязана влюбиться в него в ответ. Ни в него, ни в любого. И буду твердо держаться этого правила, пока не узнаю точно. И, конечно, если что, я бы знала точно! Как во всех моих любимых романах, это была бы интуиция, инстинкт. Я бы сразу все поняла. А пока этот миг не настал, почему бы немного не повеселиться? Я ценила заботу Милли, но что она понимает в любовных делах?
Я сделала последний глубокий вдох и расправила плечи.
– Милая моя подруга, – продолжила я и просияла, услышав звук клаксона под окном. – Не беспокойся обо мне! – Я поцеловала Милли в щеку, прогоняя сомнение в ее глазах. – Люблю тебя. Все будет хорошо!
Я выглянула в окно и увидела машину Роджера, ожидающую на улице. Мое сердце забилось быстрее.
Блестящий черный «роллс-ройс». На прошлой неделе, когда он спросил у меня адрес, чтобы за мной заехала машина, я придумала историю, будто занимаюсь в Ист-Энде «благотворительной работой». «Не иначе как ты святая, – сухо заметил он. – Меня в этот район и на аркане не затащишь». Я понимающе улыбнулась, пытаясь подавить сожаление, которое сжало мне сердце. Я сказала себе, что это всего лишь невинная выдумка – вынужденная ложь, чтобы получить доступ к лучшей жизни, о которой всегда мечтала. И могла бы сыграть роль не хуже какой-нибудь книжной героини.
Милли встала в дверях, скрестив руки на груди, а я выглянула в окно и помахал шоферу, стоявшему рядом с шикарной машиной.
– Сейчас спущусь, – крикнула я: слова слетели с моих губ, как будто я уже произносила их тысячу раз.
Шофер, седой и серьезный, посмотрел на меня с любопытством и помог забраться в машину, которая оказалась… пустой.
Я в замешательстве покачала головой.
– А где же…
– Мистер Уильямс… задерживается, – коротко ответил шофер. – Он дал мне указание отвезти вас в клуб. Он встретит вас там.