Из Парижа в Бразилию по суше

Буссенар Луи Анри

Трое друзей, выведя из специального вагона славных мустангов, проведших взаперти почти четырнадцать часов, распрощались с назойливым попутчиком, бросавшим в тоскливом ожидании дилижанса завистливые взоры на великолепных коней, которые всем своим поведением и звонким ржанием выражали недовольство вынужденным заточением.

— Главное, господа, не забудьте нанести визит мистеру Дэниелу Уэллсу, Невада-стрит, двадцать четыре, — напомнил полковник. — Он примет вас как старых друзей. И будьте так любезны, передайте мисс Леоноре мои заверения в совершеннейшем к ней почтении и сообщите ей о моем скором прибытии.

— Договорились, полковник! — ответили, смеясь, оба француза и, вскочив в седла, удалились в сопровождении

Перро, ощетинившегося, словно дог, и ворчавшего, как разъяренный медведь гризли.

— Ну же, успокойтесь, Перро, что еще случилось, отважный наш товарищ? — участливо спросил Жюльен.

— Что случилось, добрый мой месье!.. И вы еще спрашиваете!.. О, силы небесные!.. Да я столь зол, что хоть сейчас готов пустить в ход мой карабин!

— Почему?

— Как подумаю, что месье Жаку придется меряться силами с этим шутом с козлиной бородкой, все во мне так и закипает!

— Он, конечно, хвастун, но в общем-то тип прелюбопытный, — заметил Жак.

— Не знаю, какой уж он там прелюбопытный, но лучше бы уж вы подали мне знак, и тогда бы я мигом избавил вас от него! А то теперь вот вы вроде как бы связаны честным словом с этим грубияном, что грозится убить вас.

— Да полно, дорогой Перро, хвастовство еще никогда никого не убивало. Я, пожалуй, даже не жалею, что ввязался в эту историю. Вы даже не представляете себе, как я сгораю от любопытства увидеть достойного мистера Дэниела Уэллса, законодателя-душегуба, и нежную мисс Леонору, ласкового драгуна в юбке, жаждущего лицезреть, как убивают человека. Почтенные граждане, подобные этим американцам, совершенно не встречаются в Европе, и нам представляется возможность отлично позабавиться.

— Кстати, а ты умеешь стрелять из револьвера? — спросил Жюльен.

— Умею, и неплохо… По крайней мере, в случае необходимости сумею это сделать.

— Превосходно! Ты же знаешь, в большинстве своем американцы не отличаются меткостью. Во время поединка они, паля вовсю, бодро идут на сближение, пока окончательно не покалечат друг друга. Таким образом, стрелок, даже посредственный, может, имея револьвер системы «смит-вессон», предупредить огонь своего противника и остановить его.

— Отлично! Тогда оставим пока этот разговор и перейдем к вещам более приятным.

В темах для беседы не было недостатка, и длительный переход в двадцать пять лье не утомил никого из путешественников. Их кони также не проявляли признаков усталости: изнурительные тренировки, которые индейцы устраивают своим лошадям, делают животных поразительно выносливыми.

Не обращая внимания на преграды в виде возвышенностей, болот и водных потоков, они пересекли скалистое прибрежье Рога, реки, шириной более ста метров, и отроги Каскадных гор, являющихся продолжением хребта Сьерра-Невада, переправились через Кроу-Крик, один из притоков Умпквы, и уже упоминавшийся Рог, проехали мимо Форт-Лейна, пообедали в Джексонвиле и, остановившись ненадолго в Хамбурге, чтобы дать передохнуть лошадям перед переходом через горы Сескийу, прибыли в Хенли, поселок, расположенный на берегу реки Кламат, уже на территории штата Калифорния, чья северная граница проходит по сорок девятой параллели, отделяющей его от Орегона и служащей северной границей штата Невада: американцы обожают прямолинейные границы.

Отсюда друзья направились в Шасту, чтобы выйти наконец к железной дороге. Торопясь попасть в этот город и без промедления сесть на поезд, направляющийся в Сан-Франциско, они решили пройти расстояние в сто двадцать километров так, как они делали это некогда в Сибири, то есть отдыхая лишь в случае крайней необходимости.

Дорога из Хенли в Шасту, пролегающая между Сьерра-Невадой и Береговыми хребтами — прибрежной горной цепью, пересекающей Калифорнию с севера на юг, очень живописна, и, следуя по ней, путнику приходится неоднократно переходить по мостам и виадукам [326] через расселины и речки.

326

Виадук — мост (для проезда, прохода) через долину, ущелье, дорогу или железнодорожные пути.

Быстро продвигаясь вперед, наши путешественники ехали на конях на протяжении около двадцати лье вдоль одного из рукавов [327] реки Сакраменто, берущей начало на горе Шаста [328] , в двадцати четырех километрах от одноименного города.

Едва прибыв на станцию Шаста, друзья поспешили снова погрузить лошадей в специальный вагон, а сами устроились в салон-вагоне, решив отдохнуть до самого Сан-Франциско, куда они рассчитывали попасть через десять часов.

327

Рукав — здесь: отделившийся от главного русла реки водяной поток.

328

Гора Шаста — один из потухших вулканов на территории Северной Америки.

Как только они заняли места в роскошном салоне и поезд тронулся, до их слуха долетел шум перебранки. Властный и хриплый женский голос говорил что-то на индейском языке, а другой, тоже женский, жалобно отвечал ему тоном ребенка, пытающегося избежать неминуемого наказания, пока шумный звук пощечины не прервал диалог.

Поддавшись естественному любопытству, Жюльен тихо приоткрыл заднюю дверь, выходившую на площадку в месте сцепления вагонов, и увидел трех индейцев — двух женщин и мужчину в грязных обносках, расположившихся там без особых удобств.

Краснокожий, огромного роста, с варварски размалеванным лицом кирпичного цвета, важно кутался в свои лохмотья, которые, в отличие от мокасин [329] из буйволовой кожи, были европейского происхождения. Держался он столь величественно, что ему мог бы позавидовать даже испанский гранд [330] . Обе женщины были молоды, хотя нищета, плохое с ними обращение и изнуряющая работа наложили на бедняжек свой отпечаток — сгорбили их плечи и придали лицам туповатое выражение. Одной из них, похоже, стукнуло лет двадцать пять, хотя сторонний наблюдатель при беглом взгляде на нее мог бы дать ей и все сорок пять. Другая — совсем еще девочка, — едва ли ей исполнилось шестнадцать, — однако выглядела она вдвое старше своего возраста.

329

Мокасины — обувь из звериной шкуры без подошв, мехом наружу.

330

Гранд — испанский дворянин-аристократ.

Эта последняя и рыдала вовсю, слезы так и лились из глаз юной индианки. Ее товарка, с искаженным от гнева лицом, занесла над ней руку со скрюченными пальцами, видимо, снова собираясь дать пощечину, привлекшую внимание Жюльена. И только внезапное появление постороннего человека предотвратило удар.

— Эй вы, мерзавки, — строго произнес вошедший гражданин, — у вас что, не было времени поколотить друг друга у себя дома, раз вы орете теперь и беспокоите пассажиров?.. А ты, — обратился он к мужчине, — не знаешь, что ли, устава компании? Если она разрешила вам ехать бесплатно, то лишь при условии, что вы не покинете площадку и будете вести себя прилично.