Из Парижа в Бразилию
Шрифт:
Затем чей-то раскатистый голос прогремел по-французски:
— Мы уже три недели следим за вами, разбойники!
Из рощицы вышел гигант, за ним два других таких же рослых молодца, а следом, едва поспевая, кто-то четвертый, уже обыкновенного роста.
— Нужно перезарядиться, — сказал первый гигант. — Помни своего медведя, Андрэ!
Как буря налетели они на бандитов, изумленных неожиданным нападением и смущенных смертью своих вожаков.
— Долой оружие, мерзавцы! — громовым голосом приказал первый гигант. — Или вы сейчас же узнаете, что значат четыре канадские винтовки.
— Перро! — вскричал Жюльен вне себя от удивления. Он бросился к гиганту навстречу.
— К вашим услугам, сударь…
— И monsieur Лопатин!.. Федор Иванович!.. — продолжал восклицать Жюльен, узнавая молодого русского и поспешая к нему.
— Monsieur Жак не ранен, — успокоил всех Перро. — Я уверен в этом. Я стрелял в надлежащую минуту и целился в надлежащее место. Он не может встать только потому, что на него навалилась эта американская свинья. Ах, падаль!
С этими словами богатырь сильной рукой отшвырнул в сторону тело капитана Боба. Избавившись от тяжести, Жак проворно поднялся, вскрикнул и бросился на шею Перро.
— Ах, милый Перро! Вы еще раз меня спасли!
Вдруг послышался жалобный стон.
Это стонал полковник.
— Пить! — прохрипел он глухим голосом.
Перро побежал к реке, а Жак и Жюльен приподняли раненого и прислонили к дереву.
Несчастный улыбнулся какою-то странною улыбкою, в которой была и ирония, и благодарность.
— Вы очень добры, — пролепетал он.
— Не разговаривайте. Вам вредно, — кротко остановил его Жюльен.
— Все равно я не жилец. Моя песенка спета… Пить!..
Перро вернулся, неся в кожаной кружке воду.
— Извольте, сударь, пейте.
Раненый жадно прильнул губами к кружке.
— Спасибо, — сказал он, не отнимая руки от раны, чтобы удержать кровь.
Раненый помолчал, потом продолжал с усилием:
— Господин де Кленэ!.. Господин Арно!.. Я умираю. Я не боюсь смерти, но если вы пообещаете, что не проклянете меня за то… что… я засадил вас в больницу для прокаженных… то мне… будет… легче умирать.
— Прощаю вам! — торжественно произнес Жюльен. — Прощаю вам и за себя, и за Жака.
— Спасибо! — вздохнул раненый.
Рот его раскрылся, глаза остановились.
— Кончено! — прошептал Перро. — Умер!
— Мир праху его! — сказал Жак, снимая шляпу. — Господь с ним!
Как неожиданно ни было появление канадцев и Лопатина на месте засады, в сущности оно не содержало в себе ничего сверхъестественного.
Читатели помнят, конечно, из писем Перро и Лопатина, что они все четверо собирались приехать в Жаккари-Мирим, как только в Карибу начнутся заморозки.
Заморозки начались, и друзья покинули Карибу. Прибыв сначала в Сан-Франциско, они сели на корабль, отходивший в Бразилию, и через несколько недель прибыли в Рио-де-Жанейро.
В пути пароход заходил во все южноамериканские порты и, между прочий, в Салаверри. В этой гавани друзья с удивлением увидали, что к ним на пароход садится их старый знакомый — полковник Бутлер в сопровождении капитана Боба.
Чутьем охотника, угадав очередную авантюру американца, Перро решил скрываться от полковника все время их совместного пути. Сделать это было совсем нетрудно, так как пароход был огромен, точно город, одним словом — настоящий американский пароход.
После шестинедельного плавания пароход пришел в Рио-де-Жанейро.
Друзьям удалось разведать, что негодяи предъявили властям документы, в силу которых самозванного Жака Арно утвердили в правах наследника.
В конце концов бандиты водворились в гасиенде Жаккари-Мирим. Тем временем Лопатин и братья Перро решили продолжать тайные наблюдения до тех пор, покуда не приедут Жюльен и Жак. Во всяком случае их прибытия оставалось не так уж долго дожидаться.
Они устроились в лесу и жили как дикари, наблюдая за всем, что делается в гасиенде, но не будучи сами никем замечены. Главную свою квартиру они устроили подле небольшого европейского домика, к которому за все время никто не подходил, и откуда вся усадьба была как на ладони.
Это была очень ловкая тактика, рассчитанная на то, что по приезде Жака и Жюльена между ними и бандитами непременно произойдет стычка и потребуется оказать помощь друзьям.
Мы уже видели, как подтвердились эти предположения и как своевременная подмога спасла Жюльена и Жака от неминуемой гибели.
Пусть уж читатель сам домыслит события, которые последовали за победой.
Ввиду признания умирающего полковника Бутлера водворение Жака в гасиенде Жаккари-Мирим не встретило никаких затруднений.
Дон Кристовао сдал ему на руки все наследство вместе с самым подробным и добросовестным отчетом.
Быстро пронеслись несколько месяцев среди живого обмена мыслями и чувствами между друзьями, среди общения, которому придавали много прелести пылкость Жюльена, добродушие братьев Перро и образованность Лопатина.
Но вот настала пора нашим диггерам возвращаться в Карибу. Они не торопились и дотянули до самого последнего срока, а затем сели в Рио на пароход, отходивший в Колон via Пернамбуко Пара Демерара, Панама и Сан-Франциско.
Для наших друзей это было первое огорчение со времени водворения в гасиенде Жаккари-Мирим.
Прощаясь, условились свидеться в будущем году. Жак и Жюльен остались вдвоем.
Прошли апрель, май и июнь. Жак, два года не видавший Европы, все чаще и чаще стал поговаривать о Франции, о Париже.
— Признайся, — сказал ему однажды, улыбаясь Жюльен, — что ты заболел тоской по родине.
— Не то чтобы совсем, а так… я бы не прочь явиться гранд-синьором в город, где всю свою жизнь прожил чернильным сиднем. Хочется насладиться Парижем богатства и знатности…