Из-под лжи
Шрифт:
Замысел Государя верно понял Шульгин и позже объяснял это, заодно выгораживал себя и выставлял себя чуть не соратником Императора: "Если есть здесь юридическая неправильность… Если государь не может отрекаться в пользу брата… Пусть будет неправильность! Может быть, этим выиграется время… некоторое время будет править Михаил, потом, когда все угомонится, выяснится, что он не может царствовать, и престол перейдет к Алексею Николаевичу" (17, с. 474).
Итак, документ, содержащий якобы "отречение" Императора Николая Второго, намеренно составлен Государем с нарушением Законов Престолонаследия, что было очевидно для большинства участников заговора. С какой целью Государь составил этот незаконный документ, подложно названный Даниловым, Шульгиным, Гучковым и другими заговорщиками "манифестом"? Во-первых, незаконная передача власти, минуя Наследника Престола, должна была призвать Армию исполнить Присягу и восстановить Самодержавие. Во-вторых, следующий
В 1927 году большевики опубликовали все изданные к этому времени воспоминания о свержении монархии под названием "Отречение Николая II", сопроводив их предисловием еврейского публициста Михаила Кольцова, который злорадно, но очень точно написал об этих днях: "Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам монарх. Спасал, отстаивал Царя один Царь. Не он погубил, его погубили" (18, с. 28).
Как бы мемуаристы-лжесвидетели ни старались затушевать свое участие в уничтожении Императорской России, перекладывая вину за падение Трона на Государя, сочиняя небылицы о его характере, манерах, воспитании, поступках, плетя паутину ложных фактов, но преступный образ их мысли, зависть или просто возбужденная врагом рода человеческого ненависть к святому Царю выдает их с головой и подрывает историческую достоверность их воспоминаний.
Череда прошедших здесь лиц – неудовлетворенный карьерным ростом царский чиновник (сколько их было, спешно покидавших Александровский Дворец в те горькие мартовские дни 17-го года), священник, не верующий в святость Помазанничества Божия, а стало быть, и в Самого Господа (отрекшиеся от Царя попы не редкость, а правило в 17-м году), завистливый и неудачливый зять – член Императорской Фамилии (среди родственников предательство и осуждение Царя было поголовным), наконец, уязвленный отстранением от высокого поста армейский генерал (все командующие фронтами и флотами были повинны греху цареборчества). Сколько их, присягавших Государю и Наследнику, клятвопреступников, взялось потом оправдывать себя. А теперь их заведомую ложь мы именуем "документами эпохи" и верим этой лжи больше, чем свидетельствам людей, оставшихся верными Присяге. Дескать, верные царские слуги любили Царскую Семью, были ей обязаны своим благоденствием, и из любви и благодарности приукрашивали факты, умалчивая о недостойном. А эти "свидетели", относившиеся к Государю и Государыне "критически", высказывают-де "непредвзятые мнения". Но в том-то и дело, что суждения о Государе изменников и предателей, завистников и карьеристов (в большинстве своем масонов, сознательных участников заговора против Самодержавия в России) – самые что ни на есть предвзятые, они высказываются лишь с одной целью: переложить на Царя вину за собственные грехи перед Богом и перед Родиной.
Древнее православное правило "прежде смерти не блажи никого" только сейчас дозволяет оценить низость измены и клеветы этих свидетелей. Смерть грешников люта. Это псаломское слово свято исполнилось надо всеми, преступившими Царскую Присягу.
Уже в 1918 году погиб генерал-предатель Рузский. Масон, он вскоре после февральской революции похвалялся в газетных интервью своим деятельным участием в свержении Царя. Нераскаявшийся изменник, Рузский умер страшной смертью: изрубленный в куски красногвардейцами, полуживым зарыт в землю на кладбище Пятигорска.
Начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал-изменник Алексеев, тот, что собирал от командующих фронтами согласие на переворот, что составлял текст "манифеста" об отречении и затем, когда Государь прибыл в Ставку, арестовал Его, тот самый Алексеев, терзаемый безуспешностью попыток создать боеспособную
Генерал-предатель Корнилов, назначенный февралистами на должность главнокомандующего Петроградским военным округом и собственноручно наградивший унтер-офицера Кирпичникова Георгиевским крестом за убийство офицера и провозглашавший в Штабе Верховного главнокомандующего, что "русскому солдату нужно все простить, поняв его восторг по случаю падения царизма и самодержавия" (19, с. 176), он взял на себя дерзость арестовать в Царском селе Семью Государя и, главное, Наследника Престола, которому, как и Царю, присягал на верность. Корнилов тоже погиб в 1918 году. Он возглавлял наступление белых на Екатеринодар, ночью работал за столом в казачьей хате. И единственная граната в этом предутреннем затишье поразила его здесь в висок и бедро. Чуя кару Божию в такой неестественной для солдата гибели вождя, Белая Армия содрогнулась. Судьба наступления была роковым образом решена.
Адмирал Колчак и адмирал Непенин, главнокомандующие Черноморским и Балтийским флотами, как изменники Присяги тоже погибли страшно. Непенин, еще до всякого Алексеевского опроса главнокомандующих, славший в Ставку телеграммы о том, что "нет никакой возможности противостоять требованиям временного комитета", был убит восставшими матросами в 1917 году. Колчак избежал этой участи только потому, что сбежал, бросив флот, в Петроград, а затем в Америку – учить американцев "морской минной войне". Вскоре, вернувшись в Россию, он пытался возглавить белое сопротивление в Сибири, провозгласил себя Верховным Правителем, и уже "на своей шкуре" испытав горечь измены, был выдан своими же соратниками и расстрелян в 1920 году.
В том же 1920 году умер от тифа генерал Н.И.Иванов, тот, что намеренно не выполнил приказа Государя о приведении гвардейских полков в бунтующий Петроград усмирить разбушевавшуюся чернь. Спустя неделю после "отречения" Государя Иванов поспешил заверить Гучкова в "своей готовности служить и впредь отечеству, ныне усугубляемой сознанием и ожиданием тех благ, которые может дать новый государственный строй".
Карающая десница Божия не миновала и членов Императорской фамилии, в безумстве зависти и в масонском раболепстве подготовлявших революцию своими интригами. Великие князья Михайловичи, Николай и Сергей, расстреляны, один – в Петропавловской крепости, другой – в Алапаевске. Николай Михайлович, активный масон, обратившийся к Государю с письмом, в котором требовал (что за обыкновение было у подданных Его Величества – требовать!): "Огради Себя от постоянных систематических вмешательств этих нашептываний через любимую Твою Супругу" (19, с. 108), за свою откровенно антимонархическую деятельность был выслан Государем в имение. Сергей же Михайлович уже после свержения Императора, нисколько ему не сочувствовавший, пишет в письме своему революционно настроенному брату: "Самая сенсационная новость – это отправление полковника (это об Императоре!) со всею семьею в Сибирь. Считаю, что это очень опасный шаг правительства -теперь проснутся все реакционные силы и сделают из него мученика…" (19, с. 115). Клятвопреступление, которое братья совершили, отрекшись от Присяги, приносимой каждым членом Императорского Дома перед Крестом и Св. Евангелием на верность Царствующему Императору и Его Наследнику, могло ли остаться не отмщенным?
И великий князь Павел Александрович, расстрелянный в 1918-м году в Петропавловской крепости, внешне бывший столь преданным Царской Семье, ведь это его Государыня призывала для помощи во всех трудных вопросах во время последнего пребывания Императора в Ставке, также был сознательным изменником Трона. Именно у Павла во дворце с его участием и участием начальника и юрисконсульта канцелярии Дворцового Коменданта 25-го февраля был составлен проект конституции Российской Империи (19, с. 124). И уже 21 марта 1917 года в петербургской газете "Новое время" было помещено письмо Павла Александровича, где он "преклонялся" перед "волей русского народа", "всецело присоединяясь к Временному Правительству" (19, с. 252).
Череда главных изменников скоро сошла в могилу. А мы все перебираем оставшиеся от них мемуарные листки лжи, которыми они пытались обелить себя.
2. Фабрика лжи: почему по сей день скрывают правду о цареубийстве
Нагнетание лжи после Февральского переворота и особенно сейчас имеет все те же мистические истоки – не дать русским возлюбить своего Царя, не дать им осознать, кто действительно виноват в гибели Самодержавной России. Ведь и тогда русские люди пытались осмыслить, понять, отчего постигла их пучина бед, и на их мучительные вопросы был ловко подсунут еврейский ответ – это он, ваш Царь, кровавый и жестокий, виноват во всем! И ведь верили… Как завороженные повторяли вслед еврейской лживой наглой пропаганде – "Николашка", "Царица-немка", "распутинщина"…