Шрифт:
Саня приехал домой навеселе, точнее, изрядно выпивши. Вечером он хорошо поработал: знакомые ребята попросили сделать видеофиксацию местного футбольного матча, потому что прошлый матч, по их мнению, засудили. В случае, если то же произошло бы и на этой игре, нужны были доказательства.
Весь матч Саня, сам в прошлом футболист, наблюдал через глазок видеокамеры. Устал чертовски, потому, что ребята попросили быть предельно внимательным и отснять каждую минуту, даже секунду игры.
После, как водится, расслабились. Домой Саня пришел, как говорится, на бровях. Точнее, его подвезли. Каким бы пьяным ни был, сначала зашел в ванную, принял душ, и только потом уже, как мешок, рухнул на кровать возле жены. Она, сквозь сон, по привычке отодвинулась, освобождая место. Для Светы не были
Саня, по природе своей, позволить подобного отношения к себе не мог. Просто не мог. Ему, как воздух, нужна была свобода. Саня был самостоятельным мужиком, способным решать свои и чужие проблемы и без бабьего руководства. Света этого не понимала. Она считала: раз муж живет в ее доме, то и музыка должна играть по ее нотам.
Саня сопротивлялся, как мог. Глупая игра под названием «кто в доме хозяин» изрядно выматывала его, как и не нужное соперничество с собственной женой. Он был хозяином – в первую очередь, самому себе и меняться не собирался.
Постоянные домашние скандалы и нервотрепки Саня «лечил» традиционными мужскими способами: водкой и загулами. Он бы давно ушел от жены, но, во-первых, идти было некуда, поскольку на собственный дом он еще не успел заработать, во-вторых – дети. Двое пацанов, которые в отце души не чаяли. Светлана сказала четко и ясно: уйдешь – и детей больше не увидишь. Любой суд будет на моей стороне, потому что все знают, что ты алкоголик, дебошир и бабник. О твоих любовницах говорит весь поселок.
Саня точно знал, что Светлана свое слово сдержит и детей ему действительно видеть запретят. А как он без них? Вот так и жили.
Саня уже начал засыпать. В пьяном угаре ему мерещились какие-то чудовища, кладбища, мрачные серые тучи… Вдруг из-за туч показалось чье-то злобное морщинистое лицо. Саня присмотрелся внимательнее и узнал тещу. Она жила у них уже год, и после ее переезда в дом ДОЧЕРИ (о чем Сане напоминалось неоднократно), семейная жизнь превратилась в сущий кошмар.
– Приехал, сволочь, – шипело тещино лицо из-за туч, – ты не муж, ты г…о на палке, ноль, иждевенец. Сколько ты нервов моей доченьке испортил. Убирайся из этого дома, дрянь такая.
Саня долго не мог понять – сон это или теща действительно обнаглела уже до такой степени, чтобы вламываться среди ночи в супружескую спальню.
Он закрыл глаза, потом снова открыл. Тучи развеялись. Тещина тощая фигура ясно обозначилась на фоне деревянной, покрытой искусной резьбой двери (и двери, и все, что было этом доме красивого, стильного и придавало ему уют, Саня делал сам).
Значит, это был не сон. Теща действительно заперлась к ним в спальню.
– Ах ты… – Саня просто не находил слов. Не в его привычке было ругаться с женщинами, тем более, поднимать руку, но в эту минуту ему схватить тещу за горло и душить до тех пор, пока она не испустит дух.
Светлана, услышав перепалку, проснулась. Она увидела стоящую в дверном проеме мать, мужа, со сжатыми кулаками и моментально все поняла.
– Мама, уходи быстрей, – попросила она. Светлана знала, что Саню, если он в ярости, лучше не трогать.
– И не подумаю, – визгнула теща, – он, кобелина проклятый, ночами шляется где попало, девок тягает, а потом к тебе в постель!. Да как ты это терпишь! Гони его прочь, дочка! Он же с…ть на нас всех хотел, разве по его роже паганой не видно!
Саня, словно зверь, метнулся с постели, но теща оказалась проворней и захлопнула массивную дверь прямо перед его носом. С той стороны послышался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа.
– Сука! – прошипел Саня, – старая…
– Ты говоришь о моей матери! – воскликнула Светлана.
– Кто дал твоей матери право вламываться в мою спальню?
– В мою спальню! – резко поправила Саню жена.
Он внимательно посмотрел на нее, словно
– Конечно, в твою спальню, – сказал Саня, подошел к комоду, начал шарить в ящиках.
– Что ты ищешь? – подозрительно спросила жена.
– Ключи от машины где?
– Какие ключи? Ты куда собрался? Еле на ногах стоишь…
– Ключи! – рявкнул Саня.
Светлана демонстративно, хотя видно было, что она испугалась, достала из-под подушки ключи, протянула мужу.
Он надел брюки, свитер и молча вышел из спальни. В дверях оглянулся. Светлана, уткнувшись в подушку, рыдала. Ну и пусть…
Заглянув на кухне в холодильник, Саня обнаружил початую бутылку водки. Хлебнул прямо из горла. Холодная жидкость тут же проложила огненную тропу вниз к желудку. Сразу стало теплее и веселее. Саня подошел к двери тещиной спальни. Постоял немного, потом плюнул прямо на ручку и пошел к выходу.
В гараже его ждала машина. Любимая новенькая «Ауди», его собственная, личная. Вот она – его жена и любовница. Терпеливая и молчаливая, надежная и родная.
Саня любовно похлопал «Юльку» (у него была привычка называть машину именем последней из любовниц, она у него была уже и «Иркой», и «Олькой», и «Танькой») по серебристому гладкому боку, открыл дверь, сел в салон и через минуту выехал из гаража. Машина, послушная его рукам, даже нетрезвым и дрожащим, плавно вырулила со двора.
Саня включил на всю громкость радио и вслед за Шнуром заорал:
– Заведу себе змею, лучше черепаху, но тебя я не люблю, ехай, ехай на х…й…
Саня пил уже третью неделю. Он едва помнил, что делал все это время и где был. Да он себя едва помнил. Дребезжали в памяти кое какие воспоминания: вот он заходит на работу (Саня был владельцем небольшой фотостудии), сотрудники с немым недоумением взирают на него, не смея произнести ни слова. Они прекрасно знали, что с пьяным шефом лучше не связываться. Вот в студию заходит Ромчик – друг, товарищ и собутыльник, приглашает его проехаться на «рандеву» вместе с ребятами из охранной фирмы, которые подвязались также блюсти правопорядок и в поселке. Саня вспомнил, как он гонялся с огнетушителем, изъятым из собственной студии за каким то мужиком, угрожая утопить его в пене. Ромчик с ребятами угорали от смеха, наблюдая эту картину. Вспомнил, как пили на автозаправке, принадлежащей еще одному товарищу и собутыльнику, которого в поселке на английский манер прозывали Крамером, вроде бы его какой то пра-пра-пра-прадед и вправду был англичанином. На заправке вместе с ними пила и Юлька, последняя Санина любовь. Хотя какая там, на хрен, любовь. Шалава она и есть шалава. Юлька была красивой девкой, и даже очень, но пила не хуже любого мужика и вообще, покутить была не прочь. В общем, огонь-девка, но б…дь. С такой можно погудеть, но в качестве боевой подруги, извините, не годится. Саня это понимал, даже будучи мертвецки пьяным, поэтому когда Юлька начала обжиматься с Крамером у него на глазах, а потом они куда то вдвоем отчалили, не особо возражал, хотя от природы был ревнивцем и собственником.