Из рода Бурого Медведя. Том 4
Шрифт:
Так, если раньше я мог выпустить подряд пять шесть огненных шаров тем самым иссушившись, то теперь таких же мог выпустить тридцать без проблем и боязни что останусь обескровленным, обессиленным. И как прежде что бы сохранить хорошую регенерацию магии не стоило снижать количество магической энергии меньше пятидесяти процентов. И такой регенерации магии, я считал недостаточной. Считал слабым местом.
Ехать решил на машине. Так быстрей. Сперва думал лететь на дирижабле, но подумал: а что если волки устроят покушение, собьют его. Неизвестно выживу ли. Да и людей
И тогда решил ехать на машине. Попросил у Фёдора Бурова.
Тот был богат и не стал жаться.
Но перед поездкой решил провести вместе день с Машей. Днём раеньше мы были вместе у Быбелкина на даче, с Никитой и Витой и частью тех ребят, что ходили с нами в Переход. Отдохнули шумной компанией, повеселились. Теперь же перед долгой поездкой мне захотелось побыть с Машей наедине. В то время, в первых числах июня, уже вовсю стояли тёплые деньки — плюс двадцать, двадцать пять.
Я подъехал на машине. Она села. Мы долго с ней катались по городу, зашли в кафе, потом сходили в магазин и купили ей новое платье дорого московского модельера — желтоё, с цветочками, чуть ниже колена. В это мире столица моды на Руси была вМоскве и довольно успешно конкурировала с западными странами. Правда только в том что касалось женской одежды, мужская последние годы была всё больше у англосаксов.
— Ну что будем делать? — спросил я сворачивая на садовой. Хотелось покинуть шумный центр города поскорей.
— Не знаю, — сказала Маша меланхолично глядя в открытое окно. Ветер трепал ей пряди волос. — А у тебя какие планы?
— Можно ко мне, — сказал я улыбнувшись.
Она скосилась на меня, улыбнулась уголками рта, глаз я не видел из-за солнечных очков. Но потом строго заявила:
— Ещё не вечер для этого…
— Для этого всегда вечер…
— Иногда мне кажется что ты не из рода медведя, а из рода кота. Эти животные являются символом сладострастия…
— А по-русски?…
— Ненасытные...
— А ты бедная так страдаешь каждый раз, так страдаешь… тебя ж это совсем не интересует.
— Так куда поедем? — перебила она тему близости…
— Ну давай за город, типа в поход пройдёмся… искупаемся, поплаваем немного. Потом посидим у костра…
— Можно, — промурлыкала она и наградила меня откровенной улыбкой. — Тогда давай заедем ко мне, я возьму походную одежду.
— Давай.
— А ты? — спросила она глядя на мои брюки со стрелками, светлую рубашку и лакированные туфли.
— У меня в багажнике вещи, я уже собрался на завтра.
— Отлично.
По дороге я взял деревянную кадушку маринованного под шашлык мяса из рябчика, свежей редиски и зелени, тепличных помидоров и огурцов, хлеба… И картошки с югов что бы её запечь в углях.
В три часа мы уже ехали за городом, как всегда выбрав любимое направление. Решили ехать к ладожскому озеру на западный берег. Там были хорошие места, где на скалах откуда видны острова и ладожское озеро похожее на море, можно сделать привал.
Пока мы ехали мне пару раз казалось словно за нами кто-то едет вдалеке. Но затем машины сворачивали. И я понимал что стал уже параноиком. Что ж… лучше быть параноиком, чем умереть. Или как говорится: если вы параноик это не значит что за вами не следят…
Я снова посмотрел в зеркало заднего вида, там никого не было.
А в четыре мы уже доехали до места и поставил машину. Наша машина была единственной, на импровизированной стоянке. Будние дни, среда… девятое июня.
Люди там если и были то очень мало.
Мы вышли из машины. Я спросил у Маши:
— Палатку брать будем?
— А у тебя есть? Я думала мы сегодня уедем обратно...
— Есть, но если ты не хочешь,— начал я.
— Это ты потом кое-чего хотел... Звал меня к себе,— сказала Маша.
— Можно и здесь в палатке...
— Здесь люди могут ходить мимо… я стесняюсь,— заявила она покраснев.
— Ладно,— сказал я. — Потом решим раз никто не знает.
Я взял рюкзак с продуктами, повесил боевой топор на пояс, который хотел использовать для колки дров и мы двинулись. Топором я к тому времени ни разу не сражался, а только тренировался у Демьяна. Не сражался и не планировал, хотя знал что против волколюдов — самое то. Но при всей убойности к этому оружию меня не особо тянуло.
Мы шли по лесу, по тропинке под высокими берёзами, под огромными соснами корни которых вынужденно лезли наружу. Потому что часто под ногами был камень покрытый тонким слоем дёрна или глинистой земли.
Небо в тот день было светлым. А так как начинались белые ночи, полноценных сумерек и вовсе быть не должно. За час мы дотопали до скал, на верхних ярус которых разбили лагерь. Быстро нарубив дров внизу у скал, я поднял их наверх и зажёг костёр.
— Искупаемся? — спросил я. С другой стороны скалы начиналось ладожское озеро.
— Там наверно ещё холодно, — сказал Маша. — Но искупаться хочется.
— А чего тут торчать, — сказал я. — Пока костёр горит искупаемся, потом придём и рябчика запечём на углях. И согреемся если что…
Так мы и сделали.
Я взял топор и мы спустились по камням вниз к воде. Вода была прохладная… адски холодная на само деле так что сводило ноги. Но я был огневик, одарённый да Мша тоже. И хоть вначале мы чувствовали нечто подобное обычным людям, спустя минуту организм переходил в боевой режим и казалось что стало теплей. На самом деле если эта вода была по плечу и обычным людям, более менее закаленным…
В прозрачной воде виднелись гранитные камни красного оттенка. Вода была на самом деле прозрачной, кристально чистой. Поплавав вдоль берега, мы сперва хотели доплыть до остра. Но костёр мог перегореть больше чем надо, а ведь я хотел ещё и запечь картошки в углях, кроме как рябчика.
Мы вылезли из воды, натянули на мокрые тела, одели кое-как одежду и стали взбираться по камням обратно наверх. Когда пришли костёр почти догорел. Я распечатал деревянную кадушку и стал нанизывать куски рябчика на деревянные палочки и веточки… Через час мы уже запекали картошку, а небо было всё ещё светлым, хотя солнце клонилось к закату.