Из рода Свирх. Дикарка
Шрифт:
Карл всегда был рохлей, и как-то само собой получилось, что Деган стал его покровителем, защищал от своего брата Зига, который был на девять лет их старше и любил на правах взрослого отвесить подзатыльник. Или от малышки Бетти, которая уже в те годы была острой на язычок стервой.
Детство закончилось для Дегана раньше, чем для остальных, после того, как отец отправил его по обмену в Великую степь. Они, в свою очередь, прислали к императорскому двору своего мальчишку. Такой обмен детьми был жестом доверия между правителями.
—
Перед отъездом Деган пошёл попрощаться с друзьями. Дети не видели, как он появился, и, укрывшись за кустами, Деган застал кусок разговора между Зигом и Бетти:
— Мой папа сказал, в степь отправляют всех бастардов, чтобы под ногами не путались, — сказала она, бросив на Зига не по-детски жеманный взгляд.
Брат пожал плечами и высокомерно ответил:
— Если ему суждено стать мясом для войны, пусть станет обученным мясом.
Так Зиг и относился к нему до сих пор — как к хорошо обученному мясу, у которого порой случаются проколы, и тогда старшему брату приходится его прикрывать. Деган выполнял для него самые деликатные поручения, то, что не должно выйти за рамки семьи. Зиг знал, что Деган время от времени берёт заказы на стороне - после смерти отца его отвернули от императорского двора, и с тех пор он был сам по себе. Брат смотрел на это без удовольствия, но не препятствовал. Между ними была только одна договорённость: частные заказы Стэфана не должны идти в разрез с интересами империи Тарганен. Убив посла императора, Деган впервые нарушил это соглашение - но на то были личные мотивы.
Тем временем, Карл залпом осушил «проклятое гайлинское» и сел во второе кресло. Но на месте сидеть не смог, ёрзал, будто его клопы кусали.
Деган молча ждал. По опыту знал, что молчать долго приятель не сможет.
— Почему не снимаешь перчатки? — спросил Карл, чтобы завязать разговор.
Деган молча снял. Увидев перемотанные бинтами кисти его рук, Карл только вздохнул. Когда-то давно он сам сказал Дегану, что не хочет знать тёмные подробности его жизни.
— Ты же знаешь, я трус, — пояснил Карл с обезоруживающей улыбкой. — Предпочитаю умереть в неведении, чем ждать, что ко мне придёт один из убитых тобой призраков.
На том они и порешили. Когда Дегану требовались связи Карла, он посвящал приятеля в дело ровно настолько, насколько это было необходимо.
А взамен оплачивал его карточные долги.
Первое время он опасался, что Карл передаёт всё Зигу. Но брат ни разу не вмешался, и это вызывало к Карлу некоторое доверие.
Неожиданно приятель вместе с креслом подался в сторону Дегана и сказал:
— Стэф, мне нужны три тысячи теталов!
Деган тихо выругался — такой суммы у него не было — и громче заметил:
— Ты ставишь всё больше.
— Ай, хотя бы ты не будь как моя мамочка! — капризно выпятил нижнюю губу Карл. — Это было верное дело, удача шла ко мне! Ты знаешь, я не новичок в игре.
Деган кивнул с мрачной ухмылкой: проигрывать приятелю действительно было не в новинку.
— Гайлинец мошенник! — взвизгнул Карл. — Я так и заявил Жемелю. Он обещал, что разберутся.
Он осёкся и вопросительно посмотрел на Дегана.
— Разберутся, наверное, — ответил тот.
— Так ты мне дашь три...
— Три у меня нет, — сухо перебил Деган. — Могу дать две.
Уголки рта приятеля опустились, как у ребёнка. Но тут же подсчитав, что две тоже неплохо, он протянул руку и похлопал Дегана по плечу:
— Стеф, ты меня выручил.
Деган кивнул со снисходительной улыбкой и спросил:
— Что делается при дворе моего любезного братца? В здравии ли он?
— Всё прекрасно, — взмахнул рукой Карл.
После того, как вопрос с оплатой большей части долга решился, к нему вновь вернулось хорошее расположение духа. Наверняка, Карл уже придумал, где раздобыть ещё тысячу.
Деган взял кувшин, отметил, что там осталось меньше половины и стал наливать себе в кубок.
— Вчера он собрал нас для любопытнейшего зрелища, — говорил приятель. — К нему приезжали лесные дикари с дарами.
Деган сильнее сжал ручку кувшина.
— По поводу? — спросил он, не отводя глаз от гайлинского.
— Так он же... Нет, Стэф, такой рассказ достоин обеда! Ты же составишь мне компанию? Мой повар обещал сегодня перепелов в тесте, фаршированных грибами. К тому же, — он посмотрел в свой кубок с таким видом, точно хотел туда плюнуть. — Надо запить эту кислятину хорошим «онгейским».
— Не откажусь, — сказал Деган, ставя кувшин на стол.
Они перешли в столовую, где слуги уже накрыли для них стол. Всё было, как обычно в Великих домах империи: чопорно и претенциозно. Посреди стола на белоснежной скатерти стояло глубокое блюдо, полное запечённых под хрустящей корочкой перепелов. Вокруг, словно лепестки цветка, располагались соусницы и пиалы со всевозможными закусками. В углу стола блестели запотевшими боками графин с ледяной водой и два кувшина с вином.
Деган подал Карлу знак, чтобы тот выслал всех слуг из столовой. Лишние уши ему были ни к чему.
— Оставьте нас, — бросил приятель слугам, и они исчезли, словно их тут не было.
— Тогда будешь мне наливать, — сказал он Дегану.
Пока гость разливал по кубкам вино, Карл совсем не по великосветски навалил себе на блюдо гору перепелов и обильно полил их соусом.
Жадно, словно боялся, что кто-то может отобрать, он перемолол белыми зубами всю дичь, не забывая о крепком «онгейском», после чего рассказал обо всём, что произошло вчера на приёме у императора. С каждым осушенным кубком голос Карла становился громче, глаза разгорелись, а мясистые щёки раскраснелись.