Из сборника 'Оборванец'
Шрифт:
Булочник уверенно ответил:
– Ни пылинки.
Заговорил доктор Беккет, худощавый мужчина с седой бородкой и беспокойными глазами, видевшими много мучительно-тяжелого в жизни:
– А ваша лошадь стояла на месте?
– Она всегда стоит как вкопанная.
– Ха-ха!
– послышался смех пастора.
А председатель сказал резко:
– Так. Вы свободны. Вызывается следующий свидетель... Чарлз Стоддер, плотник. Пожалуйста, расскажите, что вам известно.
Но прежде чем свидетель успел заговорить, пастор громко выкрикнул:
– Отступник!
– Тише, сэр.
Однако по всему залу прокатился воинственный шепот присутствующих.
Свидетель, квадратный человек с красным лицом, седыми волосами, бакенбардами и усами, с живыми темными глазами, слезившимися от волнения, заговорил быстро, тихим голосом:
– Во вторник днем, ваша честь, примерно часа в четыре, я проходил по деревне и видел пастора у его калитки с булкой в руке.
– Покажите нам, как он ее держал.
Свидетель прижал к боку свою черную шляпу тульей наружу.
– Булка была запачканная или чистая?
Сладко улыбаясь маленькими глазками, свидетель ответил:
– Я бы сказал, что чистая.
– Ложь! Председательствующий строго произнес:
– Не перебивайте, сэр. Свидетель, а вы не разглядели другую сторону булки?
Глазки свидетеля заморгали.
– Не совсем.
– Пастор разговаривал с вами?
Свидетель улыбнулся.
– Пастор никогда не остановил бы меня. Я ведь сборщик налогов.
Смех пастора, похожий на лай несчастной, бездомной собаки, подавил нараставшее в зале веселье, и опять на мгновение наступила мертвая тишина.
Тогда председательствующий спросил:
– У вас есть какие-нибудь вопросы к нему?
Пастор повернулся к свидетелю:
– Зачем вы лжете?
Свидетель прищурился и запальчиво крикнул:
– А где вы видите ложь?
– Вы сказали, что булка была чистая.
– Она и была чистая, насколько я разглядел.
– Ходили бы в церковь, тогда не стали бы лгать.
– Думаю, что скорее найду истину в другом месте.
Председательствующий постучал по столу.
– Довольно, довольно! Вы свободны! Следующий свидетель... Эмили Бликер. Кто вы такая? Кухарка в доме пастора? Очень хорошо. Что вам известно об этом деле с булкой?
Свидетельница, широколицая, кареглазая девушка, глупо ответила:
– Ничего, сэр,
– Ха-ха!
– Тише! Вы видели булку?
– Не-ет.
– Тогда зачем же вы здесь?
– Хозяин попросил у меня тогда тарелку и нож. И он и старая миссис ели ее за обедом. Я потом посмотрела на тарелку. На ней не было ни крошки.
– Если вы так и не видели булки, то откуда вы знаете, что они ели ее?
– Потому что больше ничего в доме не было. Пастор пролаял:
– Совершенно верно.
Председательствующий пристально посмотрел на него.
– У вас есть к ней вопросы?
Пастор кивнул.
– Вам платят жалованье?
– Не-ет, не платят.
– А знаете, почему?
– Не-ет!
– Очень сожалею... Но у меня нет денег, чтобы платить вам. Вот и все.
На этом закончились показания истца и его свидетелей, после чего объявили перерыв, во время которого судья стали совещаться, а пастор, разглядывая присутствующих, кивал то одному, то другому. Затем председательствующий обратился к пастору:
– А у вас, сэр, свидетели есть?
– Да. Мой звонарь. Он честный человек. Можете ему верить.
Звонарь Сэмуэл Бевис встал на свидетельское место. Он был похож на стареющего Вакха с вечно дрожащими руками. Он дал следующие показания;
– Когда я проходил мимо пастора во вторник днем, он позвал меня и говорит: "Видишь?" - и показывает булку. "Немного грязного хлеба, - говорит, - для моих птичек". А потом повернулся и пошел.
– Вы видели, что булка была запачкана?
– Да. Думаю, она была запачкана.
– Что значит думаю? Вам это известно:
– Да. Она была запачкана.
– С какой стороны?
– С какой стороны? Думаю, она была запачкана снизу.
– Вы в этом уверены?
– Да. Она была запачкана снизу, это точно.
– Так. Вы свободны. Ну, сэр, не изложите ли вы нам теперь свои соображения по данному делу?
Пастор, указав на истца и левую часть зала, отрывисто бросил:
– Все они, эти прихожане, хотят опорочить меня. Председатель сказал ледяным тоном:
– Оставим это. Переходите к фактам, пожалуйста.
– Извольте. Я вышел погулять... прошел мимо тележки булочника... увидел в грязи булку... поднял ее... для своих птичек.
– Каких птичек?
– Сорока и два скворца. Свободно летают, я никогда не закрываю клетку. Они поели вволю.
– Булочник обвиняет вас в том, что вы взяли хлеб из его тележки.
– Ложь! Под тележкой в луже.
– Вы слышали, как ваша кухарка сказала, что вы ели его? Это правда?
– Да. Птички не смогли съесть все... А в доме пусто... мы с матерью были голодны.
– Голодны?
– Денег нет. Нам туго приходится... очень! Часто голодаем. Ха-ха!
И опять по залу пробежал непонятный ропот. Трое судей уставились на ответчика. Затем почтенный Келмеди сказал:
– Вы говорите, что нашли булку под тележкой. А вам не пришло в голову положить ее на место? Вы могли догадаться, что она упала. Иначе откуда ей взяться на земле?
Взгляд пастора, метавший огонь, казалось, погас.
– С небес... Как манна.
– И, обводя глазами зал, он добавил: Голодному... избраннику божию... манна небесная!
– И, откинув голову, он засмеялся. Это был единственный звук среди гробовой тишины.