Из штрафников в разведку
Шрифт:
И наконец, непосредственно перед глазами Алексея покачивалась крепкая спина Юсуфа Ахатова – этот боец по праву может считать себя мастером на все руки: и с подрывным делом хорошо знаком, и стреляет не хуже любого снайпера, и ножом с десяти метров в папиросную пачку попадает! Татарин, над которым красноармейцы частенько подшучивали: «Юсуф, да какой же ты татарин, если на русского больше нашего лейтенанта похож?!» На что Ахатов обычно без тени улыбки спокойно кивал: «Не сомневайся, друг, правильный я татарин!»
В передовой траншее группу уже поджидали двое саперов, задачей которых было помочь группе перейти нейтралку и преодолеть заграждения перед немецкими позициями. Саперы, мужики бывалые и несуетливые, покуривали, пряча огоньки самокруток в кулак и выпуская дым в землю, и о чем-то вполголоса переговаривались с бойцами из дозора.
– Здорово, славяне! – негромко поприветствовал Прохоров красноармейцев и спросил: – Ну, как тут у вас – все тихо?
– Да вроде ничего такого, товарищ лейтенант, – лениво отозвался боец, дежуривший у ручного пулемета, – дрыхнут фрицы! Даже ракеты сегодня, кажись, пореже пускают.
– Пореже – это хорошо, – рассеянно кивнул Прохоров и повернулся к саперам: – Готовы, отцы? Тогда вперед! Яровец и Ахатов – сразу за саперами, затем Миронов, Ганевич и Дукин. Я иду замыкающим…
Миронов перебрался через бруствер, поудобнее перехватил автомат за ремень, и, уже ни о чем не думая, двигался вслед за Ганевичем чисто механически, стараясь производить как можно меньше шума. Свои окопы остались за спиной – теперь все: с этой минуты ты должен превратиться в совершенный и бесшумный автомат, максимально приспособленный для войны в тылу врага. Ни о чем постороннем не думать, не отвлекаться, все слышать и замечать, оставаясь невидимкой, тенью, призраком.
С легким шипением взлетали над ничейной землей ракеты, изредка ударяли пулеметы, веером раскидывая нити трассирующих пуль – все это было для разведчиков привычным фоном, который скорее успокаивал, чем беспокоил. Значит, пока все в порядке, не обнаружили. Если бы разведгруппу засекли, то немцы не ракеты над нейтралкой пускали бы, а минами засыпали каждый метр, и пулеметы не постукивали лениво-дежурно, а лупили бы всерьез…
Саперы свою часть работы сделали: прощупали путь-дорогу для группы и проделали в заграждениях аккуратный лаз – ровно такой величины, чтобы свободно мог проползти человек с вещмешком за плечами. На этот раз колючую проволоку не резали, а просто приподняли на заранее припасенных колышках – чтобы не оставлять лишних следов. Пролезут разведчики, саперы подождут минут пятнадцать и, если все будет по-прежнему тихо, колючку опустят и поползут назад, к своим.
Прохоров не один час провел на НП, рассматривая каждый бугорок и кустик на немецкой стороне, – разведчики, точно следуя проведенному инструктажу, в выбранном лейтенантом месте преодолели заграждения, перемахнули первый ряд вражеских траншей и уверенно двинулись дальше.
Алексей уже знал, что глубина оборонительных линий немецких полков обычно составляла километра три-четыре. В передних траншеях располагались батальоны с их автоматами, винтовками, пулеметами, артиллерией и минометами. В глубине, за спинами передовых частей, располагался резерв – чаще всего это был учебный батальон полка. Позиции растягивались длинными нитками траншей, связанных друг с другом ходами сообщения. Повсюду были натыканы противотанковые и противопехотные заграждения: надолбы, колючая проволока и много чего еще, призванного остановить наступающего врага. Плюс ко всем заграждениям и огневым точкам перед траншеями повсеместно были раскиданы минные поля.
Преодолев первый ряд траншей, группа все так же скрытно продолжила движение – до второго ряда окопов нужно было пройти еще метров сто пятьдесят. И это было далеко не все – за второй линией, метров через триста, пряталась третья! По неуточненным данным, была еще и четвертая – правда, там вроде бы продолжали работать саперы и, возможно, проскочить будет немного проще, чем через передовые окопы, но тоже ведь не прогулка по бульвару…
От пригорка к кустику, по канаве в местечко потемнее – и все это по-пластунски. Лишь в двух-трех местах разведчики рискнули проскочить-перемахнуть относительно безопасные затемненные участки короткими перебежками, пригибаясь чуть ли не к самой земле. Попадись им чересчур бдительный и зоркий часовой или дозорный, дежуривший у пулемета, и все могло в одну секунду пойти прахом – группу обнаружили бы, и тогда вряд ли кто из разведчиков смог бы уцелеть!
Но то ли сама смерть в эти ночные часы махнула на все рукой и по-старушечьи вздремнула, то ли фортуна из каприза решила помочь разведчикам, но все траншеи группа Прохорова миновала благополучно. Правда, времени на прохождение этих очень непростых сотен метров понадобилось немало – едва красноармейцы миновали всю сеть немецких позиций и устремились в недалекий лес, как начало светать. Впереди была дневка, а за ней уже и настоящая работа, ради которой группа и пришла в немецкий тыл.
Глава 13. Октябрь 1943 года. Смерть палачам!
– Товарищ лейтенант! – Ганевич тронул дремавшего Прохорова за плечо. – Там это… В общем, надо бы вам посмотреть.
– Ну, что там еще? – лейтенант слегка приоткрыл глаза и недовольно посмотрел на бойца, назначенного в дозор для наблюдения. – Гитлер на позиции пожаловал? Если ты, Ганевич, меня из-за ерунды разбудил, лучше сам сразу застрелись! Мне такой сон снился! Баба фигуристая и все такое, а ты, зараза…
– А вы посмотрите, а потом уже и решите – зря или не зря, – обиженно насупился разведчик. – Сами ведь велели докладывать обо всех происшествиях. Там, между прочим, тоже это самое… женщины.
– Да иду уже, иду, не зуди ты, – Прохоров подхватил автомат и, пригибаясь и отчаянно зевая, двинулся за Ганевичем.
Двое суток разведчики практически в прямом смысле ползали по немецким тылам и вели наблюдение, тщательно отмечая на карте расположение воинских частей, оборонительные сооружения, огневые точки и многое другое, включая подъездные пути-дороги и контрольно-пропускные пункты на них.
На дневку группа забралась в густой еловый подлесок, длинным зеленым пятном растянувшийся почти параллельно линиям немецких траншей, где вовсю шло строительство. Видимо, немцы здорово торопились, поскольку на сооружении заграждений работали не только свои солдаты и саперы из инженерных частей, но и мирные жители, силой пригнанные из уцелевших окрестных деревень, – преимущественно подростки и бабы. Лишь в одном месте разведчики увидели несколько мужчин в крепко потрепанной, но явно красноармейской форме. Под наблюдением конвойных пленные солдаты тягали бревна – скорее всего, для строительства блиндажей.
Прохоров подобрался к пригорку, на котором разведчики устроили наблюдательный пункт, и сварливо прошептал, поднося к глазам бинокль:
– Ну, где там что стряслось? Сейчас глянем… Стройка идет полным ходом, укрепляются фрицы – и что?
– Да вы левее посмотрите, товарищ лейтенант! Видите?
Прохоров чуть повернул голову – ветер доносил до НП лишь обрывки голосов и звуков стройки, но и так с первого взгляда было понятно, что там происходит что-то не очень хорошее. Немцы, постукивая топорами и молотками, заканчивали сколачивать виселицу, на перекладине которой уже покачивалась веревочная петля. Лейтенант покрутил колесико регулировки, настраивая резкость, хотя и так уже ясно видел и деловито копошившихся фашистов, и небольшую группу баб и подростков, сгрудившихся неподалеку от виселицы.