Из штрафников в разведку
Шрифт:
– Вообще-то, у нас тут последнее время тишь, гладь да божья благодать. – Старшина жестом указал на стереотрубу, предлагая Миронову осмотреть окрестности с высоты наблюдательного пункта, тщательно замаскированного в густой кроне толстенной разлапистой сосны. После чего достал расшитый цветными нитками кисет и принялся сосредоточенно скручивать самокрутку. Прикурил от самодельной зажигалки, пыхнул махорочным дымом и, поймав недоуменный взгляд Алексея, небрежно пояснил: – Не боись, лейтенант, дым фрицы не увидят – не раз проверено! У них тут недели две назад снайпер объявился – в один день троих наших ухлопал, падла. Какая ж это жизнь, если даже до ветру сходить, и то страшно – лупит, гад, так, что головы не поднимешь!
– Да нет, ничего, – вновь приникая к окулярам, поспешил ответить Лешка. – Вон там, справа, и кустики такие подходящие, и ложбинка имеется – вроде местечко в самый раз. Что скажешь, старшина?
– Не, там не пройдете, – покачал головой разведчик. – Место, конечно, на вид вроде и заманчивое, но там на каждом метре по три мины – и наши саперы наставили, и немцы тоже постарались. Мы туда и не суемся. Ты лучше к левому краю присмотрись – на вид оно вроде и чистое поле, но мы именно там к фрицам в гости и ходим. Есть у меня заветная тропочка, так сказать. Вот вечерочком я вас по ней и проведу. Само собой, саперов возьмем – все как полагается сделаем, даже не сомневайся!
– Да я и не сомневаюсь! Вы тут, похоже, службу туго знаете, – хмыкнул Миронов, отрываясь от стереотрубы и дружески подмигивая старшине. – Наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами! Скоро фрицам вообще полный кирдык наведем – это им не сорок первый, когда мы от них драпали и в плен сдавались…
– Драпали, говоришь? А ты что, с сорок первого воюешь? – недоверчиво покосился на Алексея старшина и с сомнением добавил – явно неодобрительно: – Не молод ли?
– Нет, старшина, – чувствуя, что сказал что-то не то, примирительно улыбнулся Лешка, – не с сорок первого – только с прошлой осени.
– Ну, тогда и не говори, чего не знаешь. – Старшина рассерженно фыркнул в усы и, не глядя на собеседника, начал скручивать новую цигарку. – Я вот тебе сейчас один случай расскажу… Правда, сам я там не был и этого не видел, но слышал я эту историю от серьезного человека, не балабола какого-нибудь. Дело на Украине было. Ну да, отступали наши – крепко жал тогда фриц, ох, крепко! Короче, был там и сводный отряд пограничников наших – с полтыщи где-то. И при них было сотни полторы собак – из тех, что на границе вместе с ними служили. И случилось этому отряду прикрывать отход нашей группировки армейской. Бой был страшный! Пограничники до последнего человека бились, до последнего патрона. А напоследок врукопашную с немцами схлестнулись… И все собаки своим мужикам на выручку бросились – как одна! Рвали немцев так, что только клочья кровавые летели… Все полегли – и пограничники, и собаки ихние. Ни один в плен не сдался, понял?! Ни один! А сегодня все, я смотрю, больно грамотные стали… Драпали, сдавались… А как же с теми быть, кто зубами за каждый метр держался и в первых же боях голову сложил?! Да и потом? Так что ты, лейтенант, того…
– Старшина, ну все, извини дурака – ляпнул сдуру! Мир?
– Да ладно, чего там… – остывая, вяло отмахнулся разведчик. – Что было, то было – я и сам в сорок первом чуть не от самой границы к Волге шагал. Только ведь и то понимать надо, что от солдата мало что зависит, – это у генералов надо спрашивать, как и почему… Мы тогда бабам, мимо которых проходить пришлось, в глаза смотреть не могли. Эх, парень, не дай бог никому такой стыд и позор горький… Ладно, что-то разболтался я! Ну, все высмотрел? Я тебе еще на карте все покажу-обскажу, а как стемнеет, в путь-дорожку и двинемся. Думаю, к ночи гроза будет – чуешь, как медуницей пахнет? Перед дождем оно всегда так. Вам непогода на дорожку в самый раз будет – говорят, к удаче это. А вообще-то, я вот иногда думаю, что та же гроза на войне как-то и не к месту – тут и своего грохота хватает. Смешно, да?
– Да нет, почему смешно… Наверное, ты прав, – Миронов, не глядя на старшину, тоже закурил и, рассеянно наблюдая за голубоватыми струйками дыма, как-то неопределенно произнес: – На войне много чего есть, что, как ты говоришь, не к месту. Стрельба, кровь, смерть – это вроде как и нормально, так здесь и должно быть. А вот услышишь, как лягушки квакают, – и ушам своим не веришь. Война, а они болото кипятят… М-да. Ну что, товарищ старшина, идем? Думаю, больше ничего нового мы тут не высмотрим, а нам с ребятами еще собраться надо!
До расположения разведчиков оставалось всего ничего, когда Миронов, услышав дружный гогот бойцов, укоризненно покачал головой и вполголоса сказал:
– Старшина, погоди, не спеши! Давай постоим, покурим пару минут… По-моему, опять мой Гришка травит, зараза. Ох, доболтается он когда-нибудь!
Нечипорук же, и не подозревая о том, что начальство находится совсем рядышком, в двух шагах, продолжал увлеченно рассказывать:
– Так вот, приехал к нам с района уполномоченный и начал всех селян уговаривать в колхоз записываться. Так и так, говорит, работать все будете сообча, артелью, так сказать! Да… Ну, дед мой и спрашивает у него про скотину, про плуги и бороны всякие: это как, мол, правду ли бают, что все общее будет? Уполномоченный важно так кивает, мол, правда, дед! А у нас-то из скотины только петух одноглазый и был – правда, курам от него никакого спасу не было! Уж так петух лют был, что не только утки и гусыни чужие его как огня боялись, но и коровы за версту обходили! Да… Короче, кончилось тем, что дед мой по всему селу за уполномоченным этим бегал и кричал: «Кочета моя баба-дура с лапшой нонче сварила, вредительница! Зато тараканов у меня полна изба – тыщи несметные! Так ты в колхоз хоть половину этой контры забери – ослобони от супостатов, мил человек!»
Гриша милостиво подождал, пока разведчики отсмеются, пыхнул предложенной кем-то папироской и продолжил:
– Вот вы думаете, врет все Гришка! Да побей меня громом, если хоть где совру – нет, братцы, только чистая правда. А с тем уполномоченным была еще одна история… Как сейчас помню, в колхозе тогда только-только сев начался. А району ж надо, чтоб побыстрей – чтобы, значит, в область отрапортовать! Снова приезжает к нам этот… чудак с портфелем и давай дурниной орать – что-то там про сроки. Дед очень внимательно его выслушал, а потом важно так и заявляет: «Товарищ с району, так мы ж разве контра какая? Мы сурьезность текущего момента очень даже понимаем! Ваша правда – просрачивать посевную канпанию никак не можно!»
Пока красноармейцы на все лады переиначивали и комментировали Гришин рассказ, добавляя все больше невероятно красочных и смачных деталей, донельзя довольный Нечипорук уже рвался поведать благодарным слушателям новую историю. Миронов же, вполне справедливо полагая, что до пятьдесят восьмой статьи, карающей антисоветчиков, Гришке осталось совсем чуть-чуть, решил, что пора им со старшиной перекур прекращать и явить разведчикам свои строгие командирские лики – как говорится, во избежание, для пресечения и для наведения надлежащего армейского порядка.
– Нечипорук, сворачивай свою гармошку – нам пора в другой театр собираться! – сухо скомандовал Алексей, не обращая внимания на досаду и разочарование, появившиеся на лицах разведчиков. – Пока я со старшиной кое-какие детали обговорю, чтоб все еще раз проверили и готовность была полной! Вопросы есть? Вопросов нет. Вольно, разойдись!
…Разведгруппа построена. Лейтенант Миронов принимает доклад сержанта о полной готовности, беглым взглядом окидывает бойцов и обращается к усатому старшине: «Мы готовы. Командуй!»