Из Сибири сообщают…
Шрифт:
– Зачем им это делать? – спросил Проваторов.
– Чтобы спокойно переправить архив за кордон, поскольку, знай власти, что архив у банды, они активизируют свою деятельность по поиску и помешают переправить архив.
– А откуда данные, что архив должен быть переправлен за кордон? – спросил Проваторов.
– Да, собственно, ниоткуда, – ответил Краевский, – это только гипотеза…
– Что, что? – переспросил Базыка.
– Предположение, – пояснил Проваторов.
– А не кажется вам, что тот, кто совершал налет, боялся, что его узнает хозяйка и потому надел маску… Значит, хозяйка его могла
– И что это даст? – спросил Андросов.
– Это дает нам возможность предметно подойти к поиску и установить налетчика. Кто может этим заняться?
– Базыка, – предположил Проваторов и пояснил: – Он сейчас наиболее свободная фигура.
– А что дальше? – спросил Андросов.
– На сегодня хватит, – ответил Краевский, – получим данные о налетчике, будем планировать свои действия дальше.
Краевский кривил душой. Он не хотел прерываться, но его стало мутить, и он понял, что вот-вот начнется приступ и не хотел, чтобы он произошел на глазах замов.
Базыка проводил его до двухэтажного дома, но внутрь не пошел.
Краевский поднялся по лестнице, постучал.
Дверь открыла Груша, впрочем, кто еще мог открыть дверь.
– О-о, – сказала она, – а я еще не приготовила ужин.
– Я сегодня не буду ужинать, – ответил он, – мне бы хотелось поспать. Я что-то себя плохо чувствую.
Он успел скрыться в комнате, упасть на кровать, как на него обрушился водопад огня, все замелькало, закружилось, как в учебном кинофильме об образовании земли и планет, и он опять помчался по тоннелю, который, однако, скоро кончился, и Краевский выбежал на открытое пространство… Тут он понял, почему бежит. За ним гнались. Кто-то невидимый бежал за ним, все время сокращая расстояние… Он не видел преследователя, но чувствовал его каждой порой, каждой клеточкой своего тела… Чувство безысходности все сильнее наваливалось на него по мере того, как невидимый преследователь настигал. И тут он увидел забор. Забор стал целью, к которой Краевский стал стремиться. Он шестым чувством понял, что за забором может быть его спасение. Только бы успеть добежать до него и перевалить на ту сторону. Там не должно быть человека в кожане, там нет бандитов, там не проверяют друг друга на вшивость, сшибая выстрелом из револьвера спичечный коробок с головы проверяемого… Там все иначе, нет грязи, нет подозрений, там то, что агитаторы называют светлым будущим.
Он добежал, точнее, доплелся до забора. Еще немного – и он окажется на той стороне… Нужно только немного отдохнуть, и тогда он сможет преодолеть последнее препятствие на пути к спасению. Но невидимый враг не дает ему времени. Он приближается, и Краевскому ничего не остается делать, как повернуться к преследователю лицом. Вот сейчас раздастся выстрел…
«Только бы не в больную грудь», – мелькает последняя мысль.
Но боль пронизывает не грудь, а руку. Он слышит запах камфары и голос Анны Петровны:
– Вот и все, – говорит она, – теперь надо отдохнуть, теперь все плохое позади.
Он и сам понимает, что теперь все плохое позади. Анна Петровна уходит, а он подремывает, думая, что завтра у него все получится. Он будет бодр и тверд, и не покажется коллегам мозгляком из Новониколаевска, которого
Он засыпает. Очертания комнаты начинают пропадать. Он вот-вот провалится в глубокую яму, выстеленную чем-то мягким. Но прежде чем провалиться туда, он видит странно знакомое лицо. Это длинноволосый и грязный человек в рубище заглядывает в окно. В последний момент он понимает, что обычному человеку невозможно заглянуть в окно на втором этаже. Он относит это к бреду и засыпает.
Утром Груша стала рассказывать, что услышала стоны и, заглянув в комнату, нашла его на полу. Она тут же сбегала за «фершалкой», благо, та живет рядышком, она пришла и сделала укол…
– Я здорово напугалась, – рассказывала хозяйка, – если бы я знала, что ты припадочный, ни в какую бы не согласилась пустить тебя на постой…
Александр слушал ее вполуха. Все закончилось хорошо, так стоит ли слушать чересчур разговорчивую хозяйку. Он поднялся с кровати, умылся, позавтракал чем бог послал и пошел в отдел.
Переходя улицу, он случайно посмотрел вправо и увидел Дервиша. Тот шел по дощатому тротуару, позванивая цепью. Краевский невольно задержался на тротуаре. Дервиш прошел мимо него, бормоча:
– Могила Бороды, могила Бороды…
«При чем тут могила Бороды», – подумал Краевский и двинулся в обратную сторону.
Когда он вошел в отдел, дежурный вскочил из-за стола и поприветствовал его. Затем нажал какую-то кнопку, и не успел Краевский подойти к лестнице, ведущей на второй этаж, как появился Андросов.
Исполняющий обязанности начальника Каминского отдела милиции так же, как и дежурный, щелкнул каблуками и предложил, прежде чем подняться наверх, совершить небольшую экскурсию по отделу.
На первом этаже размещались: несколько камер для арестованных, из которых раздавались крики и гвалт находящихся там людей; кабинеты следователя и рядовых сотрудников уголовного розыска.
На втором этаже были кабинеты замов, канцелярия и «Красный уголок», который был постоянно закрыт на большой амбарный замок, но в котором в особо торжественных случаях проводились собрания партийной и комсомольской ячеек.
Пока они ходили по кабинетам, Андросов решил донести инспектирующему.
– Базыка не справился с поставленной задачей, – сказал он, – и теперь хозяйку допрашивает Проваторов.
– А у него все получается? – спросил Краевский.
– У него это получается лучше, – ответил Андросов, явно занижая возможности Проваторова.
– А что за грязнуля болтается по городу в мешке? – спросил он Андросова.
– Дервиш, что ли? Он появился с месяц назад с цыганами… Он заболел и остался здесь, а цыгане поехали дальше… Наверное, дожидается, когда они поедут обратно…
– А когда они поедут обратно?
– Осенью, они кочуют только летом, а осенью возвращаются к себе на зимние квартиры на Урал.
– Почему на Урал?
– Не знаю, так говорят, – сказал Андросов и делано захохотал. Смех у него был утробный, как и голос.
Разговаривая, они зашли в кабинет Бороды, который сейчас занимал Андросов.
– Кстати, а где Базыка? – спросил Краевский у Андросова.
– Он обиделся немного и болтается во дворе, но его хватит ненадолго. Он скоро появится здесь, как ни в чем не бывало.