Из воспоминаний замполитов околозастойных лет
Шрифт:
На следующий день Степаныч выявил ряд существенных недостатков на отдельных объектах городского архитектурного ансамбля, за которые пришлось отдуваться его однокашникам, а не руководству города.
В частности, яйца коня Медного всадника были не начищены, а на голове государя-императора Николая I оказался неуставной головной убор. Отговорки Степаныча не устроили и сейчас городские власти работают над устранением этих недостатков.
После убытия почетного гостя в Екатеринбург, не было зафиксировано обращений в правоохранительные органы по поводу пропаж культурных ценностей,
Валера
Внешность иногда бывает обманчива. Подтверждением тому был еще один прапорщик, учившийся на курсе со Степанычем. Звали его Валера. Он был полнейшей противоположностью Стэпа.
До училища служил в разведроте танкового полка и к материальным ценностям отношения не имел, поэтому и не сформировал к ним особого отношения. Внешне выглядел худощаво, по характеру был не вредный и скромный, да еще и семьянин: зимой, по выходным, его частенько видели недалеко от училища с женой и ребенком на лыжах.
Но запомнился Валера не этим, а своей боевой подготовкой. Оказалось, что за его, вовсе не богатырским телосложением, скрывается неплохо подготовленный боец рукопашного боя.
Однажды, взвод, в составе которого Валера проходил обучение, возвращался со стажировки из славного города Елань, что находился недалеко от училища все в той же Свердловской области.
Электричка двигалась не торопясь, за ее окнами проплывали однотипные зимние уральские пейзажи, поэтому пассажиры успели утомиться, а некоторые, даже, задремать.
На одной из остановок в вагон вошли два персонажа, которых можно было прямо с электрички забирать на съемочную площадку, настолько они были колоритны и органичны.
Один – верзила под два метра ростом, а второй маленький, напоминал «Промокашку» из «Место встречи изменить нельзя», такой же шестерка, мельтешил у этого верзилы под ногами. Всем сразу стало понятно, что спокойная жизнь в вагоне закончилась. «Ху-ли-га-ны», – сказал по такому же поводу Шварцнегер, в одно известном в ту пору фильме.
Эти два асоциальных элемента уселись на свободные места и стали громко разговаривать под выпивку и нехитрую закуску. Из их разговоров можно было понять, что ребята недавно «откинусись» с зоны, в связи с чем им требовалось особое уважение окружающих, за которым они периодически к ним обращались.
Все пассажиры вагона, не сговариваясь, поняли, что у начавшегося представления будет бурное продолжение, поэтому затихли в ожидании шухера.
Видя, что весь вагон прижал уши и затаился, хулиганы почему-то решили, что пора бы на кого-нибудь наехать. И тут им на глаза попался худощавый прапорщик.
Поначалу они, чисто «базаром» стали переть на советского прапорщика, но Валера на это, попросту, не реагировал. Тогда подогретый безнаказанностью двухметровый хулиган разбил пустую бутылку из-под водки о полку, превратив ее таким образом в «розочку» и буром попер в сторону Валеры, изрекая по дороге какие-то угрозы.
И тут Валера понял, что это тот самый случай, про который говорили на политзанятиях – «Отступать некуда – позади Москва!», мгновенно прокрутил в голове приемы из РБ-1 или РБ-2, и занял позицию «К бою». Затем, как в самом крутом боевике, выбил ногой «розочку», а вторым ударом послал негодяя в глубокий нокаут.
Немного «сдрейфифший» курсант, собиравшийся еще секунду назад своим отступлением расчистить место для драки, потерял равновесие и рухнул на поверженного Валерой типа, чем окончательно утвердил превосходство Советских Вооруженных сил над криминальным элементом.
«Промокашка», поняв, что пассажиры вагона сейчас окончательно перестанут считаться с криминальными авторитетами и перейдут к суду Линча, свойственного, по большей части, загнивающей Америке, поспешил смыться из вагона.
До этого тихо сидевшие граждане оживились и явили людям в форме свои креативные мысли по поводу расправы и глумления над поверженным хулиганом, причем, идеи из Административного или Уголовного кодексов им в голову не приходили.
Благо поезд делал частые остановки и от назревавшего самосуда уголовный элемент был спасен нарядом милиции.
После этого случая весь взвод очень зауважал Валеру, находя в его личности еще массу положительных качеств.
Кафедра Артиллерии
Кафедра артиллерии изобиловала уникальными личностями. Что ни человек, то кладезь армейской мудрости.
Взять хотя бы начальника кафедры полковника Топникова – очень невысокий и жизнерадостный человек, с хорошим командным голосом, помниться, учил молодых курсантов как надо инструктировать личный состав.
«Главное, – говорил он, – сказать слово «инструктирую» и можете больше ничего не добавлять».
Вообще, он был человек, способный на неординарные поступки, потому, наверное, и стал начальником кафедры. Некоторые помнят, как на стрельбах в Чебаркуле он разговорился с конным башкиром, возвращавшимся с рыбалки. Оказывается, это был разведопрос, в результате которого было установлено, что в ближайшем озере рыба есть, а рыбаков нет. Тогда Топников, по всем законам науки СУО, произвел вычисления и дал команду «захерачить туда пару снарядов». Первый день рыбу ели с большим удовольствием, но на третий рыбный день вежливым матом поминали его отеческую заботу.
Еще вспоминается Арджованидзе, перешедший на кафедру с должности командира нашего учебного дивизиона. Никакой мороз его не брал на полевых занятиях. На улице минус 20, до спасительной посадки в машину остается каких-то полчаса, но тут раздается на ломаном русском языке команда: «Тридцать пьять минут на цхему». И ты понимаешь, что из шубинки надо достать начинающую уже коченеть руку и этой голой рукой рисовать схему огня артиллерии.
Несколько по-иному относился к зимним полевым занятиям подполковник Хлонь, заранее дававший команду брать с собой туда футбольный мяч. Когда он видел, что курсант от мороза перестает соображать окончательно, то делил взвод на две команды и минут на пятнадцать запускал футбольный матч, так чтобы футболисты успевали согреться, но не успевали взмокнуть, а затем продолжал занятия.