Из яблока в огрызок и обратно
Шрифт:
– Ну, ни фига себе! Витек! Ты че? Совсем нюх потерял? Или решил, что я иммигрировал в Израиль? Так я тебя разочарую. Мне отказали в визе.
Левый вздрогнул, втянул голову в плечи и повернулся к Огрызкину всем туловищем. Увидев, что Гена улыбается, облегченно вздохнул и расслабился.
– Так ведь ты сам сказал, что могу здесь, у тебя на участке работать, пока тебя на нарах держат, – оправдываясь, затараторил он. – Поздравляю с выходом на свободу. Как твой глаз? Открылся? Не болит? Я всегда знал, что на тебе
– Ты мне уши не заговаривай, – согнал с лица улыбку Гена. – Специалист по собакам. Покажи улов.
– Сегодня что-то совсем слабенько, – развел руками Витя, пытаясь заслонить собой довольно внушительный мешок.
–Да я еще не все осмотрел. Вот тот дальний контейнер не трогал. Думал на сладкое оставить. Туда недавно уборщица из магазина что-то выбрасывала. Тоже глянем.
Огрызкин слегка наклонил голову на бок, и прищурился.
–Слышь, Левый. Съезди завтра в деревню.
–Зачем? – удивленно вытаращил глаза бродяга.
–Там пасутся гуси. Сопри одного, оторви ему голову, и…
–Гена чуть повысил голос.– Компосируй ему мозги, а не мне. А ну, кузнечиком отпрыгнул от мешка.– Мама дорогая!– воскликнул он, разглядывая Витину добычу.– И это ты называешь «слабенько»? Да я здесь столько только на 1 мая, да после Нового года собираю.
– А я все это не здесь собирал, а у себя!– рванулся к мешку Левый.
– Это ты бабе Дуни расскажешь. Она всеравно глупая – жестом остановил его Гена. – Ладно, я сегодня добрый, поэтому все отбирать не буду. Поделим поровну.
После того как добыча была разделена, Огрызкин предложил, пока работают пункты стеклотары и вторсырья, кое-что сдать, и провести вечер за приятной беседой. Левому это предложение было не очень по душе, но Гена был сильнее, потому пришлось согласиться.
Через два часа, прикупив водки и нехитрой закуски, они были уже в Гениной квартире. Ступив в прихожую, Виктор Левый с любопытством оглянулся. Хотя Огрызкина он знал уже несколько лет, но здесь он был впервые. Гена вообще ни с кем не был в тесной дружбе. Он как-то всегда сторонился своих «соратников по цеху». Правда одно время был более или менее близок с Шустриком, но вскоре они из-за чего-то поссорились и их дорожки разошлись.
– Ну что? Как тебе мои персидские ковры и картины?– прервал его размышления хозяин квартиры. – Заметь все исключительно в подлинниках. Проходи в гостиную, обувь можешь не снимать. Прислуга потом все уберет. Присаживайся вон в то кресло.– Гена указал рукой прямо на пол. – Я пойду отдам распоряжение кухарке, а ты если захочешь курить, можешь взять сигару из шкатулки, что стоит на журнальном столике.
И Огрызкин ненадолго вышел, оставив совершенно сбитого с толку Виктора, одного, в убогой комнате.
–Ты еще не распаковался? – вернувшись через минуту, удивленно спросил Гена, неся в руках пластмассовый стаканчик и довольно тупой кухонный
–А…? – растерянно завертел головой Левый.
– А что, на полу тебе места мало? Или брезгуешь?
– Да нет, стушевался он и стал торопливо доставать покупки.
Первые сто грамм они выпили молча, думая каждый о своем. Осушив второй стакан, Гена занюхал его рукавом и потянулся к закуске. – Слышь, Левый, – обратился он к собутыльнику, вкусно хрустя свежи огурцом. – Я вот чего хочу у тебя спросить. Мне сегодня целый день в уши лезет одна фамилия. Яблочкин. Ты действительно не знаешь, кто это?
Виктор, не переставая жевать, удивленно взглянул на Огрызкина, секунду подумал и отрицательно закивал головой.
– Хорош. Поговорим о других сухофруктах. Ты давно обитаешь в этом районе?
– Всю жизнь.– проглотив хлеб, ответил Левый.
– Это не много. А этот дом хорошо знаешь?
– Ну, так себе. Знаю чуть-чуть.
– Давай свое чуть-чуть. Только покороче.
– А зачем тебе?
– Хочу на соседей жалобу подать, а как их зовут, спросить стесняюсь. Выкладывай что знаешь.
– Да я то по фамилии никого почти не знаю. Знаю только, что в этом доме Зоя Синька жила. Потом ее квартиру купил…Виктор вдруг, заикнулся, изумленно взглянул на Огрызкина и молча потянулся к бутылке.
–Но-но, приз зрительных симпатий потом будешь получать. Продолжай – отодвинул от него водку Гена.
Левый сглотнул застрявший в горле ком, и произнес охрипшим голосом – Плесни горло промочить, дерет.
–Ладно. На, промочи. – сжалился нал ним Огрызкин и протянул стакан.
После выпитого глаза у Виктора заблестели, лицо разрумянилось и он, не усидев на месте, стал расхаживать по комнате, молча, жуя колбасу с хлебом. Изредка бросая косые взгляды на Огрызкина.
Гена наблюдал за мечущимся из угла в угол собутыльником и большим усилием воли сдерживал готовую вырваться ярость. Наконец Левый прожевал бутерброд и подошел к импровизированному столу.
– Ее купил Брызгунов!
Огрызкин, молча налил почти целый стакан водки и выпил его одним махом, даже не поморщившись.
–Та-а-к – растягивая слова, произнес он. – А еще кого вспомнишь?
Левый снова присел к столу, достал из кармана пачку «Примы» и с блаженством, затянулся вонючим дымом.
– Из наших, здесь, больше никого нет.
– А из нормальных людей кого-нибудь знаешь?
Виктор задумчиво посмотрел на облупившийся потолок.
– Марина, продавец из «Восточного» гастронома, кажется, здесь живет, потом Серега Дрогин в 15 квартире. У него точка. Самогоном, гад, торгует, но брать не советую, он туда всякую дрянь, типа димидрола, подмешивает. На утро от него…
– Не отвлекайся, – перебил его Гена. – О вреде самагоноварения ты в наркодиспансере будешь лекции читать, а не здесь. Дальше давай.