Из записок районного опера
Шрифт:
Вмазал я. стало быть, «зверю» правой в левое ухо, задал ему пару несущественных вопросиков, Костик тем временем пробежался по хате с поверхностным шмоном, заглянув во все комнаты и на кухню, по возвращению — отрицательно поморгал мне, дескать: полный голяк!..
Рассердился я тогда на Хачика (если ты — наркоманская сволочь, то почему не приготовил к визиту оперов хотя бы мешочек «соломки» для изъятия?!), хотел его ногой под дых засандалить, но тут он, почуяв мои намерения, торопливо забубнил: «Если вы ищете, кто нынче «варит», то вроде бы Карасиха собиралась сегодня в обед разварить два стакана… Но только я вам ничего не говорил!..»
Гм… В благодарность за информацию не стал Хачика ногами месить, мысленно только харкнул в его
Сама-то она на игле не «торчала», а, так — покалывалась изредка, но для продажи иногда разваривала маленько, — жить ведь на что-то надо, да и супружнику в «зону» передачу сварганить… Процесс «варки» очень пахуч, никакими плотно закрытыми окнами и дверьми ароматы растворителя и ангидрида не упрячешь, а у Карасихи в её избушке, как мы обнаружили при подходе к оной, по случаю тёплого дня все окна — нараспашку!.. Опять-таки плохой признак, явно не «куховарит» она…
Но на всякий случай походили вокруг домика, принюхиваясь, пытаясь уловить хоть малейший намёк на возможность изъятия и последующего победного рапорта начальству: «Взята с поличным матёрая нарковарщица…» Ни фига!.. Даже врываться на адрес не стали, явная же пустышка…
Тут Костю осенило: «А может, это Хачик нас специально по ложному следу пустил, чтобы получить запас времени и успеть самому наварить «ширки»?..» А чё, для нарколыжников такие финты — вполне в духе…
Двинули обратно на Берёзовский бульвар, поднялись на нужный этаж, позвонили, сделав радостные лица для дверного глазка. Пусть Хачик подумает, что, на его счастье, наркота у Карасихи «варилась» (угадал случайно!), и мы пришли отблагодарить его за ценную информацию, возможно даже — наградить Почётной грамотой заслуженного стукача… И купился он на наши лучезарные лики как мальчуган, широко распахнул двери.
Я вошёл, и сразу же — кулаком в его пакостную харю!.. Предлог на этот раз был другой: «Почему гонишь, что «варит» Карасиха?!. Чиста она, как слеза младенца!..»
Хачик попятился в дальний угол, загундосил расквашенными губами: «Ой, не бейте меня больше, гражданин начальник, я ж и не говорил, что — точно, я лишь высказывал предположение…»
Но меня его болтовня мало колыхала, я больше следил за Костиком, вновь рванувшимся со шмоном по всей хате. И когда по возвращению в прихожую. он снова отрицательно покачал головой, я чуть не застонал от разочарования. Ну что стоило этому гондону аккурат к нашему визиту «наварить» не менее 10 кубышек?!. Всё равно же займётся этим, если не сейчас, то — через час, или завтра, или через неделю, но мне-то нужно, чтоб именно сейчас, немедля, прямо перед моим визитом!.. А он, гад, подкачал…
Однако что значит оперское самообладание и искусство прирождённого розыскника, — не стал бить Хачика ногами, орать ему в ухо разные грубости и сулить зловещие кары, хоть и заслужил он, и очень мне хотелось ему настучать по чайнику, а — сдержался…
Всё ж таки дал мне «наколку» на Карасиху, пусть и не оправдавшуюся, но он же не виноват… В таких делах никто никому точно не докладывает: «Начну «варить» завтра в 13.15!» Она кому-то расплывчато сказала, он краем уха услышал и передал мне в удобной для него «аранжировке», но — передал же, настучал на ближнюю свою, что ранее за Хачиком вроде бы не замечалось… Стало быть, созрел человек для вербовки в осведомители, пусть и хреновенькие, но при умелом использовании любой, даже и самый паршивый агентик — на вес золота…
Нельзя Хачика отпугивать чрезмерными строгостями, наоборот — должен почуять он личную выгоду от сотрудничества (пусть и халтурного) с уголовным розыском, — «сдал Карасиху — и не побили так, как могли бы!» Поэтому не стал я колошматить его, слегка только пиханул туфлей в солнечное сплетение, после чего он из прихожей влетел в комнату и, налетев на стул, опрокинулся вместе
Цыкнул грозно: «Смотри, педрила, в следующий раз пустышку сунешь — размажу по потолку, ложкой потом тебя соскребать придётся!» И — потопал из квартиры, увлекая за собою Костика, искренно недоумевающего (по глазам заметно), почему мы так смилосердничали с вонючим нарколыжником, и не отполировали его по полной программе…
Ни-чё, поработаешь в угрозыске 3–4 года, станешь из простого лейтенанта таким же старлеем, как и я, накопишь опыта, научишься многому (если научишься) на своих ошибках и просчётах, и может быть… когда-нибудь… станешь хорошим розыскником!.. Если ещё раньше — не сбежишь из угрозыска, там же сейчас в основном только дебилы да салаги и работают, кто поумней и посмышленей — давно уж убежали туда, где меньше требуют и больше платят… Я бы тоже убежал, да — некуда, никуда не зовут и не приглашают, застрял в своём РОВД, как кактус в заднице…
6. ПО НАКОЛКЕ ЯШИ.
Однако же что-то надо было придумать с изъятиями!.. И тогда, оставив Костика на улице, «перекурить», я двинул на адрес к одному из барыжек, уже упоминавшемуся Яшке Тёмному.
Мой сексот, и денежка от него изредка капает, — нужный человек, грех использовать его п о д с т а в о й в изъятиях — спалишь запросто, и в оконцовке останешься без агентурной сети…Но с другой стороны — куда ж деться, ежели начальство за кадык держит, а по всем прочим каналам — сплошная непруха!..
Яшка, заслышав про необходимость срочно «слить» мне одного из своих покупателей вместе с товаром, сразу же расхныкался: «За что?!. Мы ж договаривались: после того, как я сдал вам Луня и Хмурого, вы меня пару месяцев для п о д с т а в дёргать не будете, иначе — «просекут» все и перестанут ходить… а то и кокнут!.. Оно вам надо?!.»
Понимал я правоту осведомителя, но что делать?.. Поэтому толкнул Тёмному ту бодягу, в которую ни капельки не верил, но говорил её каждому из подставляемых под удар сексотов: «Ни-чё никто не узнает… Ты сдаёшь людишек с глазу на глаз, и про то окромя нас с тобою знать никто не может, покуда ты сам не проболтаешься, а могут только догадываться… Но мало ли кто и что про тебя думает?.. А даже если и болтать начнёт, типа: «Стукачёк Яков!», — так это ещё доказать надо… Сделают тебе серьёзную предъяву, а ты — в лоб: «Чем докажешь?!» Он начнёт крутить: «Все о тебе такое говорят…» А ты полосни гляделками: «Кто говорит?! Приведи сюда! Пусть при мне повторит, что «сдаю» я, и кого конкретно уже сдал, и пусть это докажет!» Все и уссутся… Ведь доказать подобное в принципе невозможно!.. Что они могут предъявить — что я, опер, иногда к тебе в гости захаживаю?.. Ну и что?! «Да, заходит старлей такой-то, орёт на меня, колотит, иногда даже водку мою жрёт и денежку у меня, кровосос, вымогает… Но не сдавал я ему никого, и никогда не сдам! Ишь ты, все про меня говорят… Эвон, Федька Сом тоже про меня разное болтал, а потом ему кто-то вечером за сараями башку ломиком проломил, до сих пор лечится… Ты что, тоже так хочешь?!» Скажешь им такое, они и отошьются, я отвечаю… А сейчас — покупателя с десятком кубиков выложи мне на блюдечке, очень надо!..»
Прослушал мои монологи Яшка со скептической ухмылкой, и ответствовал ласково: «Очень грамотно излагаете, гражданин оперуполномоченный, пока вас слушаешь — любой фигне веришь… Но только по жизни — пургу гоните!. Ведь ежели после визитов ко мне людей начнут массово хлопать и «делюги» на них вешать, то никто с предъявами не придёт, а просто за теми же сараями меня по головушке кирпичиком тюкнут — и готово, и никто концов не найдёт, да и искать не станет… Но если и поймаете душегуба — я ж ведь от этого не воскресну!.. Так что извиняйте, но при таком раскладе надо выждать месяц — два… Уж больно блатные шухерились, когда Луня и Хмурого на выходе с моего адреса схватили… А у Хмурого дружки — резкие, на дела быстрые, не хочу давать ещё один повод для подозрений…»