Из жизни шерлов и синкопов (миниатюры)
Шрифт:
И вот часы бьют. Один раз, два… Кого они били, видно не было, но били сильно – аж стрелки дребезжали. Четыре… Пять… Тот, кого били, взмолился о пощаде, но часы были неумолимы. Девять… Десять… Тот, кого били, наконец обрадовался: всего два удара осталось. Одиннадцать… Двенадцать!
– Ура! – весело закричали хозяева и гости, – Новый год настает.
Но Новый Год знал, что до его наступления еще пять секунд осталось, и потому пока не торопился появляться. А Старый Год удивился очень и подумал: может ему показалось, и Новый Год еще не пришел? Может эти шерлы и синкопы напутали?
Замочек-то
Обрадовался Новый Год:
– Ура! Ура! – и наступил. На любимую мозоль Старого Года.
Жена шерла и жена синкопа побежали на шум, а шерл с синкопом за ними следом, потому как настоящие мужчины были, и слабый пол вперед пропускали – мало ли, какая там опасность.
Глядит синкоп: Старый Год с откинутыми ластами валяется. Смотрит шерл: Старый Год копыта отбросил. И обрадовался он этому даже больше, чем синкоп и Новый Год вместе взятые, потому как ему для холодца как раз копыт не доставало.
А на носу был Старый Новый год – его тоже встречать надо. Вон он, уже сидит, гад, в уголочке – почти сто лет как отменили, а он все приходит и приходит.
Званый ужин
Синкоп с утра не ел и был не в духе, потому что семейство шерлов – состоящее из самого и жены – затеяло званый ужин. Они пригласили к себе полгорода и еще четверть, а про синкопа забыли.
– Сэкономить решили, мерзавцы, – рычал синкоп и, бродя весь день по дому, пинал жену по лодыжкам.
Жена его, тощая, но жилистая, спуску не давала, так что к вечеру оба хромали, но настроение это не подняло.
– А мы все равно пойдем, – прорычал в пять вечера синкоп, – и пусть они треснут. Жена, рубашку!
В полшестого, когда они еще собирались, зазвонил телефон. Это шерл, вспомнив о своей оплошности, решил ее загладить, чтобы не было ни морщинки, и пригласить синкопа на званый ужин. Бурля от ярости, синкоп схватил ни в чем не повинный аппарат и утопил в тазу с грязным бельем, после чего, нацепив для солидности канотье и подхватив под мышку жену, отправился на званый ужин. Идти было недалеко, но мышка по дороге сбежала, так что остались только жена и канотье, но это не остудило праведный гнев синкопа.
– Они будут знать, как меня не приглашать! – прорычал он, подходя к дому, откуда уже гремела по мостовой бравурная музыка – расшалившиеся гости выбросили ее в окно.
Из будочки возле дома высунулся заспанный звонок.
– Сейчас позвоню, – буркнул он опоздавшим, но было поздно.
Синкоп могучей ручищей схватил звонок за горло.
– Хр-хр, – просипел звонок и умер. Осталась лишь повисшая на цепочке тряпочка.
– Они будут знать, как меня не приглашать! – прорычал синкоп, распахивая дверь и пинком загоняя туда жену, которая почуяла, что муж очень уж раздухарился, и не хотела идти.
При виде синкопа гости мгновенно замолкли. Раздался лишь слабый мявк – зловещая тишина наступила кошке на хвост.
– Как я рад тебя видеть! – пропел шерл, выступая вперед и приветственно распахивая руки, куда тут же влетела жена синкопа. Шерл был маленький, а жена синкопа хоть и тощая, но костистая, поэтому шерл не удержался и влетел на ней под стол.
– Вы будете знать, как меня не приглашать! – бросил синкоп прямо в лицо подошедшей жене шерла, но не попал.
– Конечно же, будем, – сладко улыбаясь, проворковала жена шерла. – Сколько лет, сколько зим, а ты по-прежнему неотразим.
От сладости ее слов у замерших гостей даже зубы заныли, но синкоп держался с непробиваемостью легированной стали.
– Вы тоже все будете знать, как меня не приглашать! – прорычал синкоп еще не отмершим гостям.
Гости согласно закивали, как китайские статуэтки, и, продолжая кивать, вернулись к своим закускам.
– Я вам не грязь, чтобы просто так сойти с рук! – продолжал рычать синкоп, садясь за стол.
– Рюмочку наливки? – подбавила еще сахара в голос хозяйка.
– Стакан водки! – не сдавался синкоп, с чем и сорвал ухо сидящего рядом гостя. – Вот истинный напиток настоящих мужчин! – крикнул он в это ухо, после чего вернул на место.
Оглушенный гость съежился и зажевал энергичнее.
Требуемая водка была тотчас принесена и именно в стакане.
– Тост! – сладчайше попросила жена шерла, все еще не теряя надежды умилостивить страшного гостя.
– Тост… – слабо проблеяли остальные собравшиеся.
– За настоящих мужчин! – рявкнул синкоп, залпом хватил водку, да так и не отпустил, после чего вытер губы рукавом. – А бабам место на кухне!
Некоторые из присутствующих дам попадали в обморок, другие наморщили лбы, пытаясь сообразить, что значит это смутно знакомое слово «кухня». Даже жена шерла несколько приувяла.
– Не сметь оскорблять дам, грубый мужлан! – пылая юношеским пылом, вскочил один из гостей, по молодости лет совершенно бесстрашный и безрассудный.
После этаких слов очень зловещая тишина наступила кому-то на ногу, но пострадавший даже не моргнул.
– Повтори, что ты сказал! – прорычал успевший проглотить водку синкоп.
– Г-грубый муж… муж… – пролепетал все же осознавший свое безрассудство юнец.
Синкоп поднялся во весь свой рост и начистил дерзкому рыло подвернувшейся под руку ваксой. Юнец засверкал, в миг став похожим на негра, и отвесил синкопу пощечину. В ответ синкоп дал ему в каждое ухо по сережке, позаимствовав их у ближайших дам. Мигом освирепевшие дамы тут же превратились в недам и бросились на синкопа, но тот расшвырял их мужьям.
– Вы еще будете знать, как меня не приглашать! – проревел он.
Оскверненный юнец побледнел, но выстоял и дал синкопу подножку. Синкоп пошатнулся и швырнул подножку в окно. Зазвенело стекло, истерически завизжали женщины, и началась славная потасовка.
Бледная жена шерла побежала звонить по телефону в полицию, потому что мебели жалко и муж неизвестно где.
Потасовка тянулась до того момента, когда в дом ворвались поли– и мини-цейские и порвали ее. Все притихли и стали зализывать друг у друга раны. Трое поли– и аж два макси-цейских держали бушующего синкопа.