Из жизни жен и любовниц

Данилова Анна

— Вот-вот, — оживился Кап, — я как раз хотел спросить, не пришел ли он в себя?

— К сожалению, пока нет. Если бы он очнулся, он смог бы ответить на главный вопрос: кто его ранил?

Глафира видела: Кап что-то скрывает. Он не смотрел ей в глаза, сидел с опущенной головой, тяжело вздыхал и выглядел крайне растерянным.

— Ты точно не знаешь, где он?

— Да говорю же — нет! — сказал он с болью в голосе и в первый раз поднял на нее глаза: — Думаете, я не переживаю за него?! Когда мне холодно, я думаю, что он мерзнет где-то, что живет, возможно, у чужих людей… Когда хочу есть, тоже думаю о Максе, о том, что он где-то бродит, голодный, у него кончились деньги.

— У

нас есть сведения относительно его карточного счета, который в свое время пополнил Борисов. Так вот, в день исчезновения, то есть вчера утром, Макс снял десять тысяч рублей. На счету осталась круглая сумма, так что будем надеяться, что он все-таки не голодает. Вот видишь, Кап, Макс недолюбливал своего отчима, не хотел, чтобы тот жил вместе с ними, а Борисов в то же самое время старался вести себя с ним как настоящий отец.

— Не все покупается деньгами, — хмуро заметил Кап.

— Вы такие странные… Не знаю уж, что вы там себе напридумывали, но деньги есть деньги, и когда взрослый человек дает пасынку деньги, не факт, что он покупает его, он просто хочет помочь парню решить его проблемы. С помощью денег, о которых ты сейчас так презрительно отозвался, Макс покупал себе компьютеры и разные другие электронные игрушки, приобрел мотоцикл, красивую одежду, вкусную еду, которой он наверняка угощал и вас, своих друзей… Вам не угодишь! Когда денег не дают, значит, отчим — жмот, жадина, когда дают — тоже плохо: хотят вас «купить». Если ты хочешь знать мое мнение, ничего плохого в том, что Борисов помогал Максу материально, нет.

Глафира сделала паузу. Вот сейчас — самое время задать главный вопрос:

— Скажи, Сергей, а из-за чего у них с Денисом вообще возник конфликт?

— Вы — взрослая, и не знаете? — горько усмехнулся Кап. — Да все же просто! Отчим — это как стихийное бедствие, понимаете? Вероника с Максом спокойно жили, она любила Макса, и они жили душа в душу. Их было двое, а потом стало трое, и этот третий возомнил, что он — главный в доме, что он имеет право воспитывать Макса, указывать ему, что хорошо, а что плохо…

— Понимаю. Как понимаю и то, что Макс и Борисов, по сути, чужие люди. И никто никому ничем не обязан. Разве что соблюдать элементарные правила общежития, терпеть друг друга…

— Этот Борисов положил Веронику к себе в карман, он сделал ее своей собственностью…

— Сережа, как это понимать?! Это тебе Макс так объяснял свои чувства?

— Ну да. Мало того, что он требовал к себе постоянного внимания матери Макса, он вообще сделал ее своей рабыней…

— Я не понимаю…

— Ладно, это не мое дело… — смутился подросток. — Я и так много лишнего вам рассказал.

— Макс что-то слышал… по ночам? В этом все дело? — решилась спросить Глафира, понимая, что переживает в подобных ситуациях сын-подросток: в момент его созревания, превращения в мужчину, когда мать, которая прежде принадлежала только ему, уединяется в спальне с чужим, по сути, мужчиной. Как же дразнят его, как раздражают раздающиеся за стеной характерные звуки!

Сергей Капитанов покраснел, на кончике его носа выступила испарина.

— Я пойду, а?

— Сейчас. Так ты все понял насчет Макса?

— Понял.

— У меня к тебе еще вопросы. Вы были позавчера вечером в клубе «Нирвана»?

— Нет… не знаю… — У Капа уши стали малинового цвета.

— В клубе есть камеры наблюдения, Сережа, — мягко сказала Глафира, не сводя взгляда с парня. — И вокруг тоже установлено видеонаблюдение. Не советую тебе лгать, тем более что все это можно проверить, стоит только просмотреть видеозаписи. Так были или нет?

— Не помню… Мы с Максом, говорю я, выпили…

— Но где-то вы провели вечер, не слонялись же просто по улицам, в обнимку с бутылками пива!

— Говорю же, не знаю, не помню.

— Однако ты хорошо помнишь, что Макс ночевал у тебя. Что случилось с вами в тот злополучный вечер, Сережа? Что же натворил Макс, чего потом так сильно испугался, что сбежал?

— Мне надо идти, — занервничал Кап. — Я больше ничего вам не скажу!

— Хорошо, иди, — вздохнула Глафира, понимая, что ей так ничего и не удалось выяснить о Максе. — Хотя подожди… Ты не знаком с девушкой по имени Полина? Полина Блохина?

Сергей Капитанов посмотрел на нее потемневшими глазами и медленно покачал головой:

— Нет, не знаком.

Глава 10

Капитан

Он проводил взглядом удалявшуюся помощницу адвоката, дождался, когда она села в свой роскошный «Крайслер», и вышел на улицу. Ежась из-за порывов холодного ветра, Кап миновал пустынную, мокрую от дождя спортивную площадку, перебежал через дорогу и распахнул дверь в теплую кофейню «Донна Роза». Это было дорогое заведение, располагалось оно поблизости от дешевой «школьной» кафешки «Вагант», где в основном и перекусывало на переменах большинство учащихся из его школы. Так, в зависимости от того, кто где пил кофе или покупал сандвичи, можно было судить о благосостоянии семьи школьника. Кап с Максом все свободное время в перерывах между занятиями проводили в «Донне». Родители, уезжая на гастроли, всегда оставляли Капитану приличную сумму, чтобы как-то сгладить свою вину перед ним. И хотя все понимали, что особой-то вины и нет, поскольку они работают, зарабатывают деньги, словом, занимаются делом, все равно считалось, что вся семья поступает по отношению к сыну неправильно, оставляя его так надолго одного. Но что было делать? Профессиональные музыканты, скрипачи, они, к счастью, оказались востребованными и с успехом гастролировали с оркестром по всему миру.

Макс же перекочевал из «Ваганта» в «Донну» исключительно благодаря банковской карте, которую в самом начале их новой семейной жизни легко подарил ему Борисов. Нет, он, конечно, и раньше там бывал, Кап с радостью тратил на него свои шальные деньги, и они вдвоем, примостившись на высоких стульях бара, упивались самыми дорогими коктейлями, объедались салатами и закусками, всем тем, о чем их одноклассники даже и мечтать не могли. Но после того, как в карманах у Макса зашевелились самые настоящие деньги, он почувствовал их особую сладость и ту волю, ту свободу, какую они ему давали.

— Кап, это так прикольно, слушай, столько денег… Это значит, я вроде теперь должен быть пай-мальчиком, да? Хренушки… Нет, Кап, Борисов, конечно, неплохой мужик, но только я ему никогда не стану сыном! Это он пусть с моей матерью в семью играет, а я — сам по себе…

Кап понимал его. Вернее, пытался понять. Пытался представить себе, что это его родители развелись и к его матери пришел какой-то чужой мужик со своими вещами. Что теперь он будет видеть его каждый день. В ванной будет висеть его купальный халат, а на полочке будут разложены его туалетные принадлежности. Мать, накрывая на стол к ужину, будет ставить перед ним, перед чужим мужиком, тарелку. А потом они будут сидеть в гостиной на диване (как сейчас сидят, прижавшись друг к другу, его родители), в обнимку, и этот чужой мужик будет обнимать его мать, целовать ее в щеку, а то и в губы. А потом они отправятся спать. Вместе. И будут лежать под одним одеялом. Вот от этого действительно бросало в дрожь.