Изабель
Шрифт:
Она скорчила гримасу, но вырвала листок из блокнота на пружинке, который достала из рюкзака, и написала на нем номер телефона дома, где жила, и номер сотового. Нед достал из бумажника карточку, на которой Мелани аккуратными печатными буквами (зелеными чернилами) вывела адрес виллы, код ворот, домашний телефон, ее мобильный, мобильный его отца, номер телефона канадского консульства и номера телефонов двух компаний такси. И нарисовала внизу маленький смайлик.
Когда она вручала Неду карточку вчера вечером, он заметил, что она не указала
Он продиктовал Кейт номер телефона виллы. Она его записала.
— Завтра у тебя есть уроки?
Она кивнула:
— Сегодня прогуляла, завтра не могу. Я в школе до пяти. Встретимся здесь потом? Сможешь найти?
Он кивнул:
— Легко. Просто чуть дальше по улице от черепа в подземном коридоре.
На этот раз она рассмеялась, через секунду.
Они заплатили за напитки и попрощались у входа. Нед смотрел, как она уходит прочь по утренней улице, потом повернулся и пошел обратно другим путем, по дороге, проложенной две тысячи лет назад.
ГЛАВА 3
Когда Нед вернулся, утренние съемки уже заканчивались. Он помог Стиву и Грегу погрузить все в микроавтобус. Они оставили микроавтобус на площади перед собором, там стоянка запрещалась, но у них на лобовом стекле было разрешение от полиции. Потом все отправились в пиццерию в десяти минутах ходьбы оттуда.
Пицца была вкусная, а отца все раздражало. Это часто случалось во время съемок, особенно в самом начале, но Нед понял, что отец доволен тем, как прошло это первое утро. Он бы в этом не признался, но по нему было заметно.
Эдвард Марринер сделал глоток пива и посмотрел на Неда через стол.
— В соборе есть что-нибудь такое, о чем мне нужно знать?
Даже когда Нед был еще маленьким, отец всегда интересовался его мнением, когда Нед ездил с ним на съемки. В детстве Неду нравилось, что с ним советуются. Он чувствовал свое значение, сопричастность. Но в последнее время это стало его раздражать, словно его считают маленьким ребенком. Собственно говоря, «последнее время» продолжалось до сегодняшнего утра, вдруг понял он.
Что-то изменилось. Он ответил:
— Ничего особенного, по-моему. Довольно темно, трудно найти нужный угол для съемки. Как ты говорил, все перемешано. Но тебе следует взглянуть на баптистерий, справа от входа. Там светлее, и он действительно древний. Гораздо древнее всего остального. — Он заколебался. — Монастырь был открыт, туда я тоже заглянул.
— Нам интересен тот монастырь, что в Арле, — сказала Мелани, осторожно вытирая губы салфеткой. Для девушки с зеленой прядкой в черных волосах она ужасно опрятная, подумал Нед.
— Все равно. Этот мне показался красивым, — возразил он. — Вы могли бы снять хорошие кадры в саду, но если не хотите, можно взглянуть на некоторые из колонн. — Он снова заколебался, потом прибавил: — Там есть Давид и Голиаф, другие библейские персонажи. Святые на четырех углах. Одна скульптура считается царицей Савской. Она сильно
Отец погладил свои каштановые усы. Эдвард Марринер был знаменит этими старомодными, торчащими, как руль велосипеда, усами. Это был его фирменный знак; он поместил их на свою визитную карточку, подписывал работы двумя изогнутыми кривыми усов. Иногда над ним подшучивали, но он просто отвечал, что жене его внешность нравится, и все тут.
Теперь он сказал, глядя на сына:
— Я посмотрю на них завтра. У нас договоренность еще на два часа свободного времени, и я их использую внутри, если Грег скажет, что утренние кадры хорошо получились и нам не нужно их переснимать. Мне понадобится свет?
— Внутри? Наверняка, — ответил Нед. — Может, генератор, я понятия не имею, как там с электричеством. В зависимости от того, что ты хочешь делать в монастыре, тебе вдобавок могут понадобиться там прожектора и отражатели.
— Мелани сказала, что внутри устраивают концерты, — сообщил Грег. — Там должно быть электричество.
— Баптистерий находится в боковой части.
— Захвати генератор, Грег, не ленись, — сказал Эд Марринер, он улыбался. Бородатый Грег скорчил Неду рожицу. Стив только ухмыльнулся. Мелани выглядела довольной. Вероятно, потому, что Нед, похоже, был занят делом, а она считала своей обязанностью находить ему занятие.
Нед не совсем понимал, зачем он посылает внутрь съемочную группу. Может быть, завтрашние съемки, сама повседневность их — громкие команды, грохот, сумки и кабели, прожектора, линзы и отражатели — должны были отчасти сгладить странность того, что произошло. Возможно, они вернут это место назад, в настоящее… оттуда, где оно было сегодня утром.
Еще Неду пришло в голову, что ему бы хотелось получить снимок той женщины на колонне. Он не мог сказать почему, но знал, что ему хочется его иметь. Ему даже захотелось вернуться обратно и еще раз посмотреть на нее сейчас, но он не собирался этого делать.
Отец намеревался после ленча пройтись по городу с двумя камерами и черно-белой пленкой, чтобы взглянуть на фонтаны и дверные проемы, которые отметил художественный редактор Баррет, когда был здесь. Оливер Ли, очевидно, написал что-то о фонтанах Экса и горячих источниках, открытых древними римлянами. Кейт Уэнджер как раз ему о них рассказывала. Она так и напрашивалась, чтобы ее назвали всезнайкой, эта девчонка.
Работая над книгой, отцу Неда приходилось балансировать между тем, что он хотел сфотографировать, и теми снимками, которые соответствовали бы тексту Ли. Отчасти это была задача Баррета Рейнхардта: объединить работу двух выдающихся людей в одном проекте. Очевидно, его идея заключалась в том, чтобы вставить маленькие черно-белые снимки в текст, написанный Ли, а цветным фотографиям Марринера отвести целую страницу или разворот.
Неду не хотелось смотреть на фонтаны. Он знал, что ему действительно надо сделать.