Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2
Шрифт:
— Если бы вы замолвили ее величеству словечко за солдата Арану, благочестивый отец!
— Для человека достойного я с удовольствием сделаю все, что могу, и даже на днях доложу королеве о тебе, так как ты…
— Вы это можете сделать сейчас, благочестивый отец, — прервала королева Кларета, приближаясь к террасе и улыбаясь при виде их смущения, которое монах отлично изобразил на своем лице, — отрадно видеть, что наш духовник так печется о нас и о других.
Арана, пораженный внезапным появлением королевы и ее придворной дамы,
— Следуй за нами, любезный, — продолжала королева, ласково, — мы хотим узнать, в чем состоит счастье солдата нашей гвардии и что он хочет просить у нас. Представь себе, — обратилась Изабелла к бледному Аране, все еще стоявшему перед ней, вытянувшись во фронт, — что ты, увидев королеву в этом парке, ослушавшись приказа, бросился бы перед ней на колени — в чем состояла бы твоя просьба?
— Этого нельзя так скоро решить, ваше величество, — ответил Арана, — ваше внезапное появление лишило меня смелости. Мне кажется, что я не мог бы теперь произнести ни одного слова, не только потому, что они все вылетели из головы, но и…
Гвардеец остановился, глядя на улыбавшуюся маркизу и стоявшего возле нее Кларета, Изабелла выслушала бесхитростные слова солдата и приказала ему следовать за собой.
Арана колебался, не осмеливаясь оставить пост.
— Королева приказывает — может быть, это избавит тебя от наказания. Кто твой ближайший начальник?
— Лейтенант Рамиро, ваше величество!
— Лейтенант Рамиро? — повторила королева. — Что, он еще очень молод?
— Да, ваше величество, ему еще нет двадцати лет.
— Если мы не ошибаемся, он близкий родственник дона Олоцаги. Дон Рамиро простит тебя, если ты скажешь, что оставил пост по приказу королевы.
— Я охотно подвергнусь наказанию, ваше величество, — отвечал Арана, которому стало ясно, что сегодня настал его час.
— Это нам нравится. Мы любим солдат, которые ничего не боятся! — сказала королева, приближаясь с ним к темной крытой аллее. Отец Кларет усердно старался не только занимать маркизу разговором, но и сдерживать ее шаги, так что они, наконец, отстали от королевы на большое расстояние.
— Нам кажется, — продолжала Изабелла, — что ты выражаешь мнение большинства своих товарищей, и, чтобы никто не мог сказать, что королева слишком отдаляется от армии и ее солдат, мы желаем исполнить твою просьбу.
— Я не думал, что ваше величество будет так добры к простому гвардейцу.
Изабелла улыбнулась.
— Уже более трех лет, — вымолвил Арана, — я усердно служу вашему величеству, но до сих пор не получил никакого повышения. Три года я безропотно переносил эту несправедливость, убедившись, что никто не замолвит за меня слово, я решился броситься в ноги вашему величеству и стать просителем за себя самого.
— Это самое лучшее, что ты мог сделать, любезный, мы позаботимся о том, чтобы с тобой поступили по справедливости. Мы думаем, что офицерская
— Сражаться за ваше величество и наше прекрасное отечество — вот мое величайшее желание.
— Ты это говоришь откровенно, мы видим! — проговорила Изабелла, милостиво улыбаясь. Она взглянула на прекрасно сложенного солдата и невольно подумала, что ей, королеве, достался в мужья самый жалкий и невзрачный из мужчин.
Вдруг в кустах смежной аллеи послышался шум, как будто кто-то быстро пробирался к ним, ломая сучья деревьев. Возможно ли это: парк со всех сторон окружен стеной, впрочем, кто-нибудь мог последовать за королевой и маркизой из дворца, "потому что караульный был при ней, а маркиза — но куда девалась маркиза? Изабелла стала с беспокойством оглядываться — ни маркизы, ни патера Кларета не было видно, она оказалась одна в темной аллее, с солдатом ее гвардии.
Шум стал явственнее. Изабелла не знала, остановиться ли ей, положившись на Арану, или позвать маркизу. Внезапно перед ней вырос какой-то человек.
Королева отступила назад, но в ту же минуту человек этот в длинном разорванном коричневом плаще и надвинутой на лоб помятой дырявой шляпе бросился перед ней на колени, протягивая руки.
Арана быстро подбежал к ней. Изабелла, в голове которой мелькнула мысль, что это может быть покушение, дрожа, схватила его за руки.
— Сжалься, королева, — проговорил незнакомец хриплым голосом, — я пропал, если ты мне не поможешь, мне надо тысячу реалов, или они запрут меня в дом умалишенных! Только тысячу реалов, чтобы спасти человека!
Изабелла с ужасом посмотрела на незнакомца, сорвавшего шляпу с головы и отбросившего ее далеко от себя — она увидела бледное, искаженное болезнью и нуждой лицо и широко раскрытые глаза. Арана, подняв шпагу, стал между королевой и наглым незнакомцем.
— Какое счастье, что ты при нас, — прошептала Изабелла, взглянув на защитившего ее гвардейца.
— Сжалься, королева, — канючил незнакомец, — сжалься над Веей, бедным Веей, которому не достает только тысячи реалов, чтобы довершить великую тайну, которую я тебе потом сообщу. Защити меня, королева, они говорят, что я сумасшедший, потому что завидуют моему успеху.
К этому времени подоспели Кларет и маркиза. Лицо Паулы выражало ужас, Кларету же было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что сумасшедший нищий прекрасно исполняет свою роль; королева крепко держала руку Араны в своей и так близко стояла около него, что не могла не заметить его красоты.
Лейб-гвардеец хотел схватить стоявшего на коленях нищего, но Изабелла остановила его.
— Пощади его! — проговорила она и взглянула на Арану, благородные черты которого действительно напоминали ей человека, которого она любила больше всех на свете.