Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2
Шрифт:
— Что мне предстоит, донна Марианна? Но приподнимите, по крайней мере, вуаль, чтобы я мог видеть выражение вашего прекрасного лица, когда будете произносить свой приговор.
Прим, чтобы не быть узнанным, плотнее закутался в плащ и приблизился к незнакомке.
— Вы до сих пор ничего не рассказывали мне, что произошло между вами и моим дядей дель Кастро, — продолжала Марианна, — я только что узнала от тети Луизы, которая глубоко вас ненавидит, что была дуэль…
— Дуэль?
— Между вами и братом моего отца.
Прим
— Вы можете судить поэтому, маркиз, что я чувствую. Ненависть моей тети такова, что я, во избежание неприятной сцены, не осмелилась пригласить вас к себе.
— Это очень любезно с вашей стороны, сеньора, но позвольте взглянуть на ваше лицо! — прошептал Прим, посмеиваясь над собой, но желая, во что бы то ни стало увидеть прекрасную мексиканку.
— Я просила вас сюда для того, чтобы сказать, что слишком люблю своих родных, чтобы выйти замуж за человека, который дрался на дуэли с братом моего отца и нанес ему опасную рану, — проговорила Марианна, откидывая вуаль.
Прим не нашел слов для ответа: он увидел молодую даму, которой любовался во время прогулки в Булонском лесу. Забыв все, граф подошел к очаровательной женщине, взял ее маленькую руку и прижал к губам.
Внезапно Марианна, увидев, что перед ней стоял незнакомец, вскрикнула и отшатнулась.
— Что это такое, любезный сеньор? Я думала, вы маркиз…
— Я маркиз, донна Марианна.
— Но не маркиз де Бомари?
— Я маркиз де лос Кастильейос, граф Рейс.
— Но зачем вы обманули меня?
— Тысячу раз прошу извинения, донна Марианна, — сказал Прим, — но я не обманул вас — вот доказательство.
Он преклонил колено и передал изумленной даме розовую записку.
— Но как она попала к вам?
— На ней не было адреса. Я нашел ее и поспешил сюда.
— Значит, маркиз потерял ее!
— Он недостаточно берег ее, донна Марианна, я бы носил ее на сердце.
— Но я совсем не имею чести знать вас…
— Однако маркиз де лос Кастильейос, генерал королевы Испании, имеет честь вас знать.
— Как так?
— Эта маленькая тайна скоро разъяснится. Катались вы сегодня с вашей тетушкой в Булонском лесу?
— Да, мы сегодня перед обедом были там.
— И не имели ли вы несчастья, которое, впрочем, составило мое счастье, потерять белую вуаль?
— Да, да, помню.
— Мне суждено было поймать эту вуаль, и я прошу позволения вручить вам ее.
— Если не ошибаюсь, сюда идет маркиз де Бомари. Лиди, этот господин не тот, кого мы ждали, но не говори ничего маркизу, я хочу побеседовать с ним здесь. Вас же, господин граф, я попрошу не медлить. Вы сами знаете, какие неприятности могут последовать, если маркиз застанет вас со мной.
— Вы думаете о той дуэли, донна Марианна? — отвечал Прим.
— Нет, но
— Ну, это не сойдет ему с рук!
— Однако прошу вас оставить мне письмо и незаметно удалиться.
— С условием, донна Марианна.
— Говорите скорее, граф.
— Что позволите мне вручить вам на днях найденную вуаль.
— С удовольствием, граф. Я живу с тетей Луизой в Град Отеле, на улице Риволи.
— Тысячу раз благодарю за милость! Я спешу, чтобы не лишить вас удовольствия принять маркиза де Бомари, — проговорил Прим с усмешкой, целуя руку донне Марианне, — и сгораю от нетерпения снова увидеть вас.
— Он идет…
— Прощайте, донна Марианна.
Прекрасная мексиканка улыбнулась графу Рейсу, тот, еще раз поклонившись, быстро удалился.
— Он, кажется, так же как и я, любит все необычное и загадочное — странный господин, — прошептала Марианна.
— Бедный, — усмехнулся Прим, увидев маркиза, спешившего к своей даме, — ты уже собираешься назвать ее своей, но я почти уверен, что этого никогда не будет. Мне кажется, что я сделаюсь твоим соперником, потому что донна Марианна дель Кастро в самом деле прекрасна!
ГРАФ ТЕБА
Когда гости дона Олоцаги разъехались и лакеи привели в порядок его любимый маленький зеленый зал, он остался наедине с Рамиро. От выпитого вина они оба находились в прекрасном расположении духа и, судя по всему, были заняты одной мыслью. Полумрак зала, обитого зелеными обоями, как нельзя лучше подходил к настроению Салюстиана.
Он твердо решил сегодня рассказать Рамиро все, что до сих пор составляло для него тайну. Но ему трудно было приступить к главному — к горькому признанию, которое могло навсегда лишить юношу
покоя и стать причиной многих неприятностей. «Но ведь Рамиро в таком возрасте, — подумал он, — что должен понять все».
Юноше, открытое лицо которого часто вызывало воспоминания в душе Салюстиана, предстояло первое тяжелое испытание.
— Рамиро, — сказал Олоцага, — мне хотелось бы рассказать тебе историю и услышать твой ответ. История эта весьма проста, она часто случается в жизни, но тем, кого она касается, от этого не легче.
Олоцага встал. Он не мог перенести устремленного на него взгляда Рамиро.
— Смотри в темноту ночи, — продолжал он, подходя к нему и показывая за окно, — может быть, тогда мой рассказ не покажется тебе таким мрачным. Я хочу, чтобы ты познакомился не только с светлыми сторонами жизни, но и с теми, которые приходится скрывать за беззаботной улыбкой.
— Хорошо, я сделаю по-твоему.
Олоцага задумался. Лицо его было печально. Он ссутулился — казалось, стройный стан его согнулся под тяжестью воспоминаний. Бесстрастный дипломат в эту минуту доказывал, какая глубина души скрывается за его кажущейся холодностью.