Избери пути ее
Шрифт:
Чуть поодаль, с трудом переставляя ноги, шла по газону громадных размеров женщина в розовой хламиде. Вокруг нее вертелись три маленькие женщины в белых комбинезонах, казавшиеся рядом с ней детьми… нет, даже не детьми, а крохотными куколками. Они смахивали на стайку шустрых буксиров, вертевшихся вокруг гигантского лайнера.
Глядя на эту картину, я растерялась: расшифровать такую комбинацию «символов» мне было просто не под силу. Машина резко свернула вправо, и мы остановились перед крыльцом одного из розовых блоков, нормального размера, но также не без странностей: лестница была разделена вдоль перилами: слева шли обычные ступеньки,
Они успели перекинуться несколькими словами, прежде чем открылись задние двери. И я услышала чей-то голос:
– С приездом, Мама Орчиз! Вот вы и дома!
Моя койка плавно съехала по направляющим, и ее осторожно поставили на землю. Молодая женщина, на комбинезоне которой был нарисован розовый крест, заботливо склонилась надо мной.
– Как вы думаете, Мама, сумеете сами дойти?
– Дойти? – машинально переспросила я. – Конечно, могу. – И с этими словами я села на койке, поддерживаемая как минимум четырьмя парами рук.
Мое уверенное «конечно», кажется, не оправдало себя – я поняла это, когда меня с трудом поставили на ноги. Даже с помощью всех «малышек» это было, мягко говоря, непросто – я едва отдышалась и окинула взглядом свою громадную массу, прикрытую розовой хламидой. У меня мелькнула мысль о том, что позже, когда я проснусь и буду анализировать свои впечатления, мне придется смириться с дикой безвкусицей всех этих символов, что бы они там ни означали. Я попробовала осторожно шагнуть вперед, со стороны это выглядело, наверное, не очень-то эстетично. Маленькие женщины суетились и хлопотали вокруг меня, как взбудораженные несушки – ни одна не доставала мне даже до локтя. Впрочем, самым трудным был первый шаг, дальше дело пошло лучше, и я под облегченные и радостные возгласы моей «команды» с трудом одолела левосторонние ступеньки крыльца. Наверху мне дали немного отдышаться, а потом мы вошли в прямой, как стрела, коридор с тремя-четырьмя дверями по сторонам, свернули налево, и там впервые (с момента начала галлюцинации) я столкнулась с зеркалом.
Мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы вновь не удариться в панику. Увидев свое отражение, я в течение нескольких секунд боролась с подступающей к горлу истерикой, это была жуткая пародия на женщину: слоноподобные женские формы, выглядевшие еще более громадными из-за свободного хламидообразного розового одеяния, прикрывающего… К счастью, хламида прикрывала все, кроме головы и рук. Но и этих частей тела было вполне достаточно, чтобы вызвать ужас: руки, голова и, наконец, лицо были чистенькими, ухоженными, даже миловидными, но принадлежали явно девочке. Эта «девочка» выглядела вполне симпатичной, но ей никак нельзя было дать больше двадцати. Мягкие вьющиеся волосы, аккуратно уложенные в короткую прическу, розовый цвет лица, красные, но без намека на помаду, изящные губы. Голубовато-зелеными глазами из-под слегка изогнутых бровей она внимательно смотрела на меня, на суетящихся «малышек». И это изящное личико, словно сошедшее с шедевра Фрагонара, было прилеплено к столь чудовищному телу – словно побег фрезии, выбившийся из клубня турнепса.
Я пошевелила губами – она сделала то же самое, я приподняла руку – она повторила мой жест… И все же охватившая меня было паника отступила. Она не имела ничего общего со мной, а стало быть, была незнакомкой, за которой я наблюдала, хотя и столь странным способом. Мой панический ужас сменился жалостью и чувством сострадания к бедняжке: мне было жалко ее до слез, потекших по моим щекам. У нее тоже по лицу текли слезы. Одна из «малышек» схватила меня за руку.
– Мама Орчиз! – тревожно воскликнула она. – Что с вами, милая?
Я не могла выговорить ни слова, да и что я могла ей сказать? Образ в зеркале покачал головой, по ее щекам струились слезы. Я ощутила на своем теле прикосновение маленьких ладоней – ласковые, успокоительные похлопывания, медленно тронулась с места и двинулась к распахнутой двери, сопровождаемая тревожно-ласковыми причитаниями «малышек».
Мы вошли в помещение, показавшееся мне одновременно и будуаром, и больничной палатой. Будуаром – из-за того, что все вокруг – ковер на полу, кресла, подушки, абажур, занавески на окнах – было розовым. Больничной палатой – из-за шести стоящих двумя рядами диванчиков или кушеток, одна из которых пустовала.
Комната была очень просторной: возле каждой койки стояли стул и столик, а в середине был большой стол, украшенный вазочками с цветами, и несколько низких удобных кресел. Откуда-то слышалась легкая сентиментальная музыка. На пяти койках лежали такие же громадины, как я; две «малышки» поспешили откинуть розовое покрывало с шестой – незанятой.
Обитательницы пяти коек повернули лица в мою сторону.
– Привет, Орчиз! – дружелюбно поздоровалась одна и нахмурилась, заметив следы слез на моем лице. – Что случилось? Тебе было плохо?
Я взглянула на ее миловидное личико, темно-каштановые волосы, разметавшиеся по подушке. На вид ей было не больше двадцати трех. Все… все остальное скрывал розовый сатин покрывала. Я не могла сейчас выговорить ни слова – лишь изо всех сил постаралась улыбнуться ей в ответ. Мы приблизились к незанятой койке, и после множества приготовлений я была водружена на нее.
«Путешествие» от машины к постели здорово вымотало меня – я была почти без сил. Две «малышки» расправили на мне покрывало, а третья достала носовой платок и осторожно вытерла слезы на моем лице.
– Все хорошо, дорогая, – тихонько и ласково проговорила она, – все хорошо, вы дома. Когда чуть-чуть отдохнете, все пройдет. Попробуйте сейчас немного поспать.
– А что это с ней? – послышался чей-то резковатый голос с одной из коек. – Чего она так разнюнилась?
Маленькая женщина с носовым платком – та, что носила розовый крест и была явно за главную, быстро обернулась на голос.
– Ни к чему этот тон, Мама Хэйзел! – быстро сказала она. – Все в порядке, у Мамы Орчиз четверо прелестных малюток! Ведь правда, дорогая? – обратилась она ко мне. – Просто сейчас она немного устала с дороги. Только и всего.
Вокруг меня по-прежнему суетились «малышки». Одна из них подала мне стакан с какой-то жидкостью – по виду обыкновенная вода, и я машинально выпила. Во рту остался едкий странноватый привкус, но он быстро прошел. Еще немного суеты, и моя «команда» оставила меня наедине с пятью обитательницами палаты.
Затянувшаяся неловкая пауза была прервана девушкой, которая первая со мной поздоровалась.
– Куда посылали тебя на отдых, Орчиз? – спросила она.
– Отдых? – машинально повторила я за ней.