Избрание
Шрифт:
Они приезжали туда в одеждах характерных для захваченных королевств и по требованию деда — учили языки своих подданных, что бы могли хотя бы иногда, на больших имперских мероприятиях, показать уважение империи к местным провинциальным традициям.
Дезидерий словно очнулся от воспоминаний и вновь посмотрел на Магинария Имерия, потом нервно спросил: «Ладно Хад, он хоть и отстранён, но теоретически имеет тоже право… Но Изабо?! — не представляю!»
Умерший император был счастлив как строитель государства, ставшего при нём невероятно могучей империей и крайне несчастлив в семье: сын оказался пьяницей и полоумным подонком, дочь же, милая и добрая
Она была с детства безумно влюблена в принца из островного государства, который был специально приглашён для неё отцом, вместо иного кандидата, которого ранее выбрал сам император.
Решив потакать дочери хоть в этом, раз сын «чудил» — император провёл шикарнейшую свадьбу, на которой жених, иностранный принц, умудрился не только изменить невесте с одной из её фрейлин, так и ещё глупейшим образом попасться за этим занятием на глаза самой невесте.
Далее, видимо в припадке отчаяния, не иначе — принц жених смог проткнуть фрейлину любовницу кинжалом и заявить нелепость: что не переспал с ней, а лишь оборонялся от её внезапной атаки, когда прилёг отдохнуть на ложе…
Изабелла билась в припадках, будучи с детства ранимой и изнеженной девочкой, воспитанной на рассказах приставленных к ней матрон и во множестве читаемых ею романах, и император отец, решив проучить всех кто посмеет обидеть его дитя — приказал в тот же день привязать заморского принца к четвёрке лошадей и дать им кнута. Лошади были направлены в разные стороны…
Легче не стало никому: принца разорвали привселюдно, при свидетелях и с его родных земель вскоре началась тотальная морская блокада флотом северных островов империи и голод, на отдельных, из данных блокированных островах.
Соседи империи испугались столь бесчеловечного поступка, а дочь императора, его младший ребёнок, Изабо, что по требованию разгневанного родителя присутствовала на казни неверного жениха иностранца — на этом же мероприятии и лишилась чувств.
Когда её привели в себя — она уже заикалась и наотрез отказалась подходить к отцу или смотреть ему в глаза.
Вскоре начала регулярно биться в припадках и даже попыталась заколоть отца крохотным столовым тризубом.
Когда трёхлетнее заточение в замке и лечение всеми доступными лекарями не помогло, император отправил Изабо в удалённый женский храм, где она и проводила свои дни в молитвах Солнцу и прогулках в саду, среди обожаемых ею птиц.
— Изабо? — вновь вопросил Дезидерий начстражи имперского дворца, Магинария Имерия.
Тот лишь пожал плечами: «Это пока ещё лишь попытки организоваться, но они проводятся. Думаю, если всё пройдёт быстро и гладко, с признанием процедуры Избрания и нового императора — о них быстро позабудут, но если… В общем если проигравшие внуки начнут чудить, с попытками мятежа против победителя скорого Избрания — тогда шансы «сидельцев» возрастут и возможно они получат свой шанс. На что нибудь…»
Наконец «малый имперский совет» разошёлся, так как завтра предстояло наконец встречать наследников и кандидатов в императоры, и дню суждено быть трудным.
Решено было дать въезд наследникам по следующим номерам: из за того что каждый из внуков императора хотел въехать в столицу первым, с максимальным эскортом и привлечь к себе свежее внимание толпы в столице, решено было, стараниями канцеляриста Аргуина, исправить это трение следующим образом: наследники, что сейчас располагались на постой в городах близ столицы, начнут заезжать
Решено было оповестить горожан столицы, что въезд будет произведён всеми наследниками через «Ворота имперской доблести», как самые широкие и обладающие достаточным местом за чертой полиса и в её пределах, что бы позволить развернуться лошадям и повозкам, если что пойдёт не по плану и понадобится перестроение кавалькады прибывающих провинциалов.
Первым должен был появиться в столице наследник из Уммланда, потом — Кельрики, вслед им въедет вице-король Ромлеи и последним, самый молодой из «четвёрки» наследников, внук императора правитель Гарданы.
Первое время между наследниками были споры, причём довольно резкие и Дезидерий, позволивший начальнику имперской канцелярии Аргуину влезть с предложением об очерёдости въезда — с усмешкой слушал рассказы своих агентов о том, как канцеляриста по разному обзывали пришедшие в негодование внуки императора, а наследник из Ромлеи так даже грозился ему уши отрезать.
Теперь всё утряслось и прибывшие вице короли согласились со своим поочерёдным въездом в столицу их великого деда.
Магинарий Имерий и Дезидерий, как отвечающие за безопасность и организацию Избрания и коронации будущего императора, договорились о дальнейшем распорядке: проезд через ворота, потом, миновав четыре в меру прямые улицы, где легко расположить стражу и отсечь толпу от самой дороги ростовыми щитами на козлах. Проезд свит через две большие площади и наконец парк, прямо перед имперским дворцом, на выстроенной специально к приезду наследников площадке помосте у которого и будут находится все сановники и Избиратели.
Потом краткий обход дворца и сопровождение внука к мраморной урне, с прахом почившего деда правителя. Сразу после чего предложение ехать и устраиваться в свой дворец: жить всем вместе в императорском — наследники дружно наотрез отказались!
Аргуин трясся словно в лихорадке, перед завтрашним приездом внуков, что так его напугали своими криками ещё при проводимых им, предварительных переговорах о церемониале заезда всех четверых в столицу.
Магинарий Имерий был весь в думах о размещении постов гвардейской имперской и столичной стражи — при завтрашней встрече внуков покойного императора, а министра Дезидерия одолевали невесёлые размышления о его собственных дальнейших шагах: поссорить свиты наследников и в дальнейшем перекинуть конфликты данных заинтересованных лагерей на группу Избирателей — самому же став умудрённым и влиятельным «нейтральным» примирителем и арбитром, что поможет погасить конфликты и предложить устраивающие всех варианты…
План был уже составлен, но одно очевидное опасение крайне тревожило главного имперского министра: он, как выяснилось лишь сейчас, крайне слабо представлял себе группы поддержки провинциальных наследников и времени на их изучение у него уже не было. Следовало рисковать и действовать несколько наобум!
Входящие в «Малый имперский совет» сановники, быстро попрощавшись разошлись, так как у всех его участников ближайшая неделя должна была быть заполнена государственными заботами крайней важности, от успеха которых зависела судьба империи, да и их самих.