Избранная для северного дракона
Шрифт:
Вот же эгоистка! Сидела и лила слезы вместо того, чтобы позаботиться о собаке! Надо убираться поскорее, пока бедный пес не задохнулся. Но сначала обед! Оценивающе разглядываю обстановку. Сквозь намордник кормить собаку будет непросто, если вообще возможно.
— Прости, что вяло реагирую, — ласково отвечаю волкодаву на его рычание, плавно двигаясь в его строну. — Ты у нас о-очень грозный мальчик, но я случайно потратила весь запас адреналина. Вот высплюсь — и снова начну тебя бояться в полную силу.
Когда оказываюсь в зоне его досягаемости, снимаю
Дырки в наморднике настолько малы, что мясо не пролезает, тем более собака, нетерпеливо поскуливая, тычется в еду, мешая достичь ювелирной точности в движениях.
— Серенький, стой смирно! — молю в отчаянии. — Или у нас ничего не получится!
Но пес, одурев от голода и запаха дичи, вдруг вертит мордой и принимается лапами стаскивать с себя намордник. Я, наверно, дурею от его мучений с ним за кампанию, потому что хватаюсь за намордник, расстегиваю крепительный ремень и стягиваю с пушистой головы.
Когда его морду больше не сковывают ремни, пес рычит, весь подбираясь и готовясь к прыжку. На мгновенье наши взгляды пересекаются, и то, что я вижу, заставляет меня пораженно сморгнуть.
В собачьих глазах вспыхивают зеленые искорки, словно отсвет зеленой магии. Но еще удивительнее, после наших недолгих гляделок пес теряет куда-то большую часть своей агрессии. Он все еще рычит, заявляя права на мясо, но нападать уже явно передумал.
— Ты мне льстишь, — осторожно отползаю от горшка, — если считаешь, что я в нынешнем состоянии тяну на твоего противника. Ешь, сколько влезет, это все тебе.
При звуках моего голоса пес поводит ушами, облизывается, и, не сводя с меня глаз, хватает кусок из горшка. С аппетитом, нетерпеливо жует.
Пока он вгрызается в мясо, вслух строю планы:
— Вот поешь, и налью тебе воды в тазик. Потом уберу ванную и отмою пол от духов. Конечно, комната не заменит тебе лес и свободу, но придется немного потерпеть. У нас с тобой есть три дня, чтобы придумать, как отсюда удрать.
Пес ворчит, будто понимает, о чем я, и не слишком рад, и тут же цепляет зубами следующую порцию мяса. Хорошенький, пушистый — так и тянет потрепать пепельно-серую холку! Но руки нужны мне целыми, с пальцами, так что приходится сдерживать свои нежные порывы.
Когда мясо съедено, вода в тазике вылакана, полы вымыты дочиста, хочу пойти спать. Но уже на кровати понимаю, что забыла выставить пустой горшок в коридор, как просил слуга.
Ох, в не добрый час вспоминаю про злосчастный горшок! Стоит мне открыть дверь и опустить на мраморные плиты посудину, как из-за ближайшего угла в коридор сворачивает Вирна — краснощекая служанка, что так радовалась заключению Йемрена в Темную Башню.
После Кейрона и королевы ее мне хочется видеть в последнюю очередь, но улизнуть за дверь незамеченной не успеваю.
Заметив меня, женщина ускоряет шаг и машет мне рукой:
— Доброго утречка, госпожа Дариника! А давайте-ка
Глава 22
У меня вдруг перехватывает дыхание. Я забыла помыть посудину! Любой, кто откроет крышку, поймет по запаху и остаткам засохшей крови, что там лежало сырое мясо. А если придут рабочие, то обнаружат волкодава…
Покрепче прижимаю к груди горшок и отрезаю:
— Вижу, ты занята. Не стоит отвлекаться на такие мелочи.
— Да мне не трудно, госпожа, — щурится Вирна, почуяв в моем поведении нечто интересное. — Мне же как раз по дороге.
Женщина окидывает меня внимательным взглядом, каким хищник, наверно, оценивает жертву в поиске слабых мест. Приходится признать, вежливость с такой особой не поможет, а лучшая защита всех времен и народов — это нападение.
Правой рукой прижимаю к себе горшок, а левой упираюсь в бок:
— Тебе нечем больше заняться, Вирна? Лишь бы найти повод бездельничать?
— Госпожа Дариника, что вы, я же помочь хочу… Мне же не трудно, мне по пути…
— Если слуги начнут заниматься, чем им вздумается, во дворце никогда не будет порядка. Каковы твои прямые обязанности?
— Помогать в прачечной, — вспыхивает женщина.
— Вот и ступай в прачечную, пока я не рассказала всем, что ты отлыниваешь от работы.
Женщина отворачивается и уже делает шаг в сторону, как вдруг за моей спиной раздается скрежет когтей по двери ванной комнаты. Псу надоело сидеть взаперти, а, может, услышал чужой голос — вот и пытается выбраться наружу, непоседа!
Служанка тут же разворачивается. В глазах загорается повышенный интерес, который наряду с шумом, издаваемым псом, заставляет меня говорить громче и напирать агрессивнее:
— Почему ты еще здесь? Ступай скорей в прачечную! Тебя там наверняка заждались!
— Кто у вас там? — вконец наглеет Вирна, пытаясь разглядеть что-то за моей спиной. — В уборной?
Разозлившись на нее, на себя и дурацкие совпадения, делаю то, что следовало сделать с самого начала. С силой припечатываю дверь ладошкой и белые створки съезжаются в единый монолит. Прямо у любопытной Варвары перед носом. Успеваю лишь буркнуть в щель:
— Не твоего ума дело!
Как только оказываюсь за закрытыми дверьми, принимаюсь себя ругать. Могла бы придумать отмазку! Сказать, что горшок не понадобился, а рабочих для ремонта уже вызвала — это они шумят в ванной. Хотя какой сообразительности можно ждать от человека, не спавшего больше суток и за это время убившего львиную часть нервных клеток?
Запечатываю дверь изнутри и, проверив пса, — в ванной чисто, а в тазике есть вода! — упрашиваю его успокоиться и посидеть тихо.
Серенький слушает меня внимательно, склонив голову набок. Как ни удивительно, после моих слов сговорчиво ложится на пол, пристраивает морду на лапы и не сводит с меня взгляда.