Избранная для северного дракона
Шрифт:
Я заметил ее приближение издалека. Ощутил теплое облако эмоций на подходе к башне, уже на лестнице почуял нежный аромат кожи. С наслаждением нырнул в озера серо-голубых глаз, как только Ника появилась на пороге. Чистая, свежая, бурлящая жизнью — словно родниковая вода, которую пить охота без остановки… И ведь не скажешь по ней, что родник отравлен!
С трудом перевел взгляд на Дариуса — тот без слов все понял. Кивнул и тут же напялил звуконепроницаемый колпак.
— Почему? — сходу потребовал объяснений.
Внутренне
— Все гораздо хуже, чем ты думаешь.
— Объясни.
— Позволь мне сначала тебя подлечить, — ее узкие ладошки робко потянулись к моей груди. — Если мы увлечемся разговором, стражникам станет понятно, что мы тут не целительством занимались. В следующий раз меня могут не пустить.
Откладывать разговор не хотелось, но против ее доводов не поспоришь. Кивнул, и в то же миг маленькие руки осторожно накрыли кожу под ключицами в тех местах, где рубашка оказалась порванной в клочья.
Из тонких пальчиков полилась живительная сила, крыльями бабочки порхая как внутри меня, так и снаружи, исцеляя, латая раны невесомыми, чуть щекотными прикосновениями. В серых глазах заиграли зеленые блики, а меж бровей пролегла едва заметная морщинка. Отстраняться от красивой, сосредоточенной врачевательницы не хотелось ни капли. И все же, когда магия охватила все тело, я с трудом из себя выдавил:
— Хватит. Теперь поговорим.
Ника не сразу оторвала от меня ладошки. Через несколько секунд виновато отдернулась и сцепила святящиеся пальцы в замок, будто пытаясь удержать и магию, и себя от меня на расстоянии.
Щеки порозовели, взгляд опустился мне на грудь, потом уехал ниже — как раз туда, где виднелся торс под обрывками ткани. Затем бедняжка окончательно смутилась, отвела глаза в сторону двери, закусила губу и прошептала:
— Напомни, на чем мы остановились?
— На том, что своим истинным врать не полагается.
— А если, — девочка запнулась, — моя тайна не только моя, и подставлять другого не хочется… Что тогда? Как быть?
Ее вопрос вспорол хрупкий кокон терпения, заставляя зарычать:
— У тебя не может быть от меня тайн. Все, что ты знаешь, все, что думаешь, теперь принадлежит мне. Ты вся моя, ирэя, забыла?
— Вообще-то о таком не забудешь, но… Допустим, до того, как стать твоей ирэей, я с одним человеком сделала не то что бы нехорошее, а скорее неожиданное…
— Что. Ты. Сделала? — скрипнул зубами, рванулся до скрежета скоб. В голове пронеслась картинка. Ника и Кейрон. Вместе. Все эти годы. Грудь свело, и я отчеканил: — Ему не жить! Я не прощу и не забуду.
— Просто поверь мне, мы ничего не хотели плохого… — попросила, сложив умоляюще ладошки.
— Не с того ты начинаешь, ирэя, — изнутри зарычал зверь, и я снова дернулся на скобах. — Ты просишь о доверии, солгав. На лжи доверия не построишь.
— На угрозах тоже доверия не построишь… —
— Ладно, — стиснул зубы. — Давай без угроз. И без лжи. Просто расскажи все, как есть.
Сердце Ники забилось вскачь, она сильнее сжала руки и на выдохе выпалила:
— Я не могу рассказать. Прости. Когда начну тебе доверять, тогда расскажу. А сейчас не могу. Ведь я совсем не знаю тебя…
— Как и я тебя.
— Это не я упрашивала забрать меня за стену! — она гордо вскинула подбородок и с вызовом посмотрела в глаза. — Если я тебе не нужна такая, как есть, без абсолютного к тебе доверия, то уходи один.
— Даже не обсуждается, — отрезал я. — Или уходим вместе или я остаюсь.
В тот самый миг, когда наш разговор зашел в тупик, Дариус очень некстати убрал пузырь и, виновато кашлянув, предупредил о том, что я и без него уже понял:
— Мой принц, к нам идут. Осталось пять, четыре, три…
На счет "один" дверь со скрипом открылась, пропуская в проем дежурного стража с багровым шрамом на все лицо. Ленций — так его звали другие. Жестокий и наглый, он боялся меня гораздо меньше своих товарищей.
— Слишком долго лечитесь, — с подозрением прищурился и цепким взглядом окинул помещение, задержавшись на каждом присутствующем. — Ну все. Расходимся. Лазарет закрылся.
В тот же момент в дверном проеме показался другой стражник. За ним прихрамывала, опустив голову, женщина в бордовой одежде прислуги. Ее потерянный взгляд соскользнул в камеру, мазнул по мне, Нике, и вдруг она замерла. Резко развернулась в нашу сторону, вытаращила глазищи и, тыча в мою сторону пальцем, закричала:
— Узника подменили! Вам чернявого урода подсунули вместо русоволосого! Невидимые на днях совсем другого измолотили!
— Вирна?! — воскликнула Ника. — Что ты тут делаешь?
Глава 24
Вирна напоминает обезумевшую. Бледная, как смерть, растрепанная, с порванным рукавом, а в глазах — тупое упрямство. Через секунду женщина исчезает из виду, утянутая стражником, но ее крики продолжают отзываться в коридоре гулким эхом:
— Вы ослепли тут что ли, вояки кхаровы? У вас кролевского преступника подменили, а вы не видите! Говорю, вы не того держите! Не того!
— Теперь понятно, за что палач отрежет тебе язык, ведьма плешивая! — доносится ответ.
Стражник со шрамом, что ожидает нас с Дариусом у двери, вдруг начинает недоверчиво вглядываться в пленника. Склонив голову, буравит взглядом, будто пытается рассмотреть правду сквозь морок. Кажется, еще чуть-чуть — и, пробившись сквозь магию, обо всем догадается.
Надо срочно что-то делать, но что?!
Внезапно Йемрен заходится в кашле.
— Душно у вас. Принеси-ка мне воды, добрый страж! — просит тюремщика, натянуто улыбнувшись.