Избранная
Шрифт:
— И ваши семьи общаются до сих пор?
Я издала тихий короткий звук от нетерпения, и Эльза хмуро посмотрела на меня. Я проигнорировала ее. — Они хорошо обходились друг с другом. Послушайте, я понимаю, вам не нравится мой дядя.
Вам было бы приятно связать его с этим делом. Но вы ошибаетесь. Тот кто убил Верити не имеет отношения к моей семье.
— Кто сделал это? Если у вас есть теория, Мо, или вы что-то знаете, тогда я с удовольствием послушаю. Правда.
— Мы закончили, — Эльза встает из-за стола. — Мы в здравом уме, детектив, чтобы не помогать вам в ваших размышления, чтобы
Я вскочила на ноги и схватила свою сумку.
Эльза вывела меня из комнаты, положив руку на плечо, назад по пыльным, безнадежным коридорам полицейского участка, а затем на улицу. Она опустила руку и показала на многоярусную стоянку поблизости.
— Я думаю, что ты умная девочка, — сказала она на ходу. — Я поражена тем, как ты справляешься со всем, что произошло.
Я посмотрела на нее снизу вверх. Я вряд ли могла бы справиться с тем, что произошло, так же как если бы хотела стать акробаткой, которые выступают в цирке Дю Солей.
Мне приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы вставать по утрам. Я разрывалась между гневом, который заставлял меня желать разрушить все вокруг, и истощением, от которого мне хотелось спрятаться под одеялом на следующие десять лет.
— Твой дядя сказал, что ты была бы прекрасной ученицей.
— Я прилежно учусь.
То, что через несколько дней снова начнется школа, было мыслью, которая снова поднимет мою популярность до потолка. У всех наверняка возникнут вопросы.
Все будут пристально смотреть на меня и шептаться, и эта причина подталкивала меня перейти на домашнее образование.
— Сегодня я не вмешивалась в допрос Ковальски, Мо, так как я хотела посмотреть, что он хочет разузнать. Теперь он выложил карты на стол, и мы должны установить несколько правил.
О, замечательно. Именно это мне и нужно.
Мы свернули к парковке, и я споткнулась в попытке догнать Эльзу, которая шла маленькими, но уверенными шагами.
— Три простых правила. Первое, ты не разговариваешь с Ковальски без меня и еще с кем-то из полицейских. Вообще ни с кем. Если они захотят знать, как пройти на проспект Мичигана, ты звонишь мне. Если они захотят знать, как зовут твою собаку, ты звонишь мне.
Я сказала ей, что у меня не было собаки, но лицо Эльзы было твердым как кремень и официальным. Она продолжала:
— Если захотят поговорить о погоде…
— Я звоню вам. Понятно.
— Правило номер два, если мы на допросе, ограничивайся короткими ответами. Да, нет, данные, даты. Ты отвечаешь исключительно на вопросы, которые он задает.
— Я же уже сделала так!
— Ты противоречила. Ты защищала своего дядю. Ты поставила под сомнение расследование. Это не твое задание, а мое. Я лучше в этом, чем ты, и твой дядя хорошо платит мне, очень хорошо, чтобы я делала это, так что предоставь это мне.
Мы остановились перед блестящим черным Мерседесом, и Эльза вытащила ключи из сумочки Hermes. Она не преувеличивала, что касалось ее цен.
— Но ведь дядя Билли ничего не сделал. И как я должна узнать, что произошло с Верити, если я не буду задавать вопросы этому болвану Ковальски?
Она тонко улыбнулась, когда открывала дверь и сделала мне знак садиться.
— Ковальски — не болван. Он — опытный агент, который в данном случае пошел по ложному следу. И если ты хочешь вернуть его на правильный, тебе нужно позаботиться о том, чтобы твои ответы способствовали этому.
— Вы имеете в виду, я должна врать, — я застегнула ремень безопасности и попыталась невинно смотреть.
— Это не ложь, если они помогут ему найти убийцу Верити.
Я не знала, какой след правильный. Я только предчувствовала, что была связь между Люком, Евангелиной и путешествием Верити в Луизиану. И этим тупым снежным шаром.
Эльза одарила меня ненастоящей, конфиденциальной улыбкой, которую используют взрослые, чтобы показать нам, что они действительно на нашей стороне.
Это то самое выражение лица, которое всюду сует учитель, и оно не работает так хорошо, ну не всегда. Эльза выехала с парковки и поехала по дороге. — Я знаю, что ты сказала, что ничего необычного не происходило, когда Верити вернулась домой, и что ты не вспомнила ничего нового о нападении. Но если все-таки там что-то…
— Ничего, — сказала я и опустилась ниже в мягком, кожаном кресле.
Я понимаю, что могла бы рассказать ей о Люке. Он был единственным связующим звеном, частью тайны, которая последовала за Верити домой.
Он дал ясно понять, что не собирается мне помогать, а Эльза, кажется, была на моей стороне. И, все же, что-то удерживало меня от этого.
Наверное, потому что Люк, хотя он и говорил так много отговорок, поступал так, как будто Верити действительно что-то значила для него.
Или, вероятно, причиной было то, что мне не хотелось делать то, что от меня требовали. Неважно по какой причине, но я оставалась безмолвной, когда мы пересекли Интерстейт 57, движение вокруг нас замедлялось, так как приближался час пик.
Эльза вздохнула. — Все, что я хотела сказать, это: если есть что-то, что могло бы помочь полиции, если рассказать им об этом в правильном направлении и помочь им раскрыть дело. Не этого ли ты хочешь?
Я не думаю, что она намеренно разговаривает так снисходительно, но она говорила так, как будто бы я маленький ребенок, который не хотел есть манную кашу.
Конечно, я хотела бы, чтобы полиция раскрыла дело, но ради Верити, а не ради дяди Билли. Он мог сам позаботиться о себе, особенно, если он платит для этого Эльзе. — Это третье правило? Рассказывать вам, о чем помню? Я имею в виду, если я вспомню?
Одобрительная улыбка Эльзы исчезла. — Нет, третье правило звучит так: Не ври мне. Ложь может принести с собой много неожиданностей, обычно в самый неподходящий момент. Я могу разобраться с полицией, если только ты не хочешь, чтобы они не узнали о чем-то, но важно, чтобы мы контролировали ситуацию. Речь идет о том, кто владеет сведениями. Будь откровенной со мной, тогда я сделаю все, чтобы помочь тебе. Я уже сказала твоему дяде, когда он предложил мне взять твой случай. Я могла бы передать тебя одному из наших новых служащих, какому-нибудь юнцу, который только что сдал экзамены. Ты же не хочешь этого, Мо. Ты хочешь, чтобы я была на твоей стороне.