Избранница Хозяина холмов – 2
Шрифт:
– Нет, конечно, меч Нуаду нельзя брать просто так. Для этого нужно разрешение Хранительниц. Его раньше охраняли боиреннах. Их было семь. Они служили правящему роду, которому туаты однажды доверили хранение меча. И они же укрывали его завесой от лишних глаз. – Атайр взглянул на меня чуть искоса, как будто ему любопытно было увидеть что-то на моём лице в тот миг, когда он говорит. – Здесь, в Сеохе, был проход к тому месту, где он хранился. Но мне пришлось долго уговаривать боиреннах отдать мне меч. Они не соглашались. Тогда я попытался украсть. Они, конечно, почувствовали. И только одна
– Это она сейчас преследует меня? – от лёгкого возмущения голос невольно стал чуть выше.
– Да, это она, – с некоторой обречённостью подтвердил принц. – Просто так отдать его мне она, конечно, не согласилась. Но хотя бы выслушала. И попыталась понять, насколько это возможно для лесного духа. И мне пришлось в некотором роде… заплатить за её милость.
Атайр возвёл глаза к потолку. А я отчего-то сразу догадалась, какого рода была его плата. И в тот же миг поведение докучливой боиреннах стало мне чуть понятнее, что бы за собой ни влекло.
– Что же вы… – уже хотела я уточнить, но передумала. – Не думала, что духи леса способны быть с мужчиной.
– Если честно, я вообще почти ничего не помню. Их магия бывает очень сильна. И наверное, она не хотела, чтобы я после кому-то рассказал.
– Как мне, – укорила я его.
– Разве вы услышали от меня хоть какие-то подробности? – Его высочество насмешливо приподнял брови. – Да и помни я, что между нами случилось, всё равно не стал бы смущать ими ваш девичий ум.
– Что значит девичий?! – возмутилась я на всякий случай.
– Это значит, что самое откровенное, что случалось в вашей жизни, это поцелуй с мужчиной.
Я фыркнула и отвернулась. Отчего-то мысль о том, что между Атайром и той боиреннах однажды что-то было, отдавалась неприятными жгучими волнами в груди. Да и вообще, чем дольше мы сидели в тишине пустых покоев, тем сильнее я чувствовала нарастающую тяжесть во всём теле. Всё-таки день сегодня был не из лёгких. Наверное, пора бы и отдохнуть. Но я ещё не всё выяснила, а другого такого раза может и не случиться: с его высочества станется вновь замолчать, когда с него сойдёт этот лёгкий хмель и благодушная задумчивость.
– Ниэннах, – окликнул меня Атайр. Похоже, моё молчание затянулось. – С вами всё в порядке?
Я поморгала, приходя в себя. И правда ведь, словно задремала. В голове ощутимо кружило, под рёбрами закручивалась дурнотная спираль.
– Так что же, – решила я всё-таки ещё потерпеть эту усталость, – почему не получилось вывести Ребеку совсем?
Принц оглядел меня с подозрением, но всё же ответил:
– Наверное, у меня просто не хватило знаний и сил. Как бы то ни было, а я просто человек. Только знатность моей крови позволила мне вообще пройти в Сид. И меч Нуаду. Без него вряд ли мне удалось бы даже добраться до Ребеки. Но всё обернулось совсем не так, как я хотел. Часть души сестры всё равно осталась в плену Сида. А след, который я сам оставил там, обрёл форму Всадника. Думаю, это связано с Дикой охотой. Но он хотя бы присматривает за Ребекой, пока я ищу способ добраться до неё вновь.
– Но если боиреннах так рьяно охраняли меч, то как фоморам удалось его выкрасть? – Я сонно хлопнула глазами и неосознанно
– Наверное, опять же виноват в этом я. Они нашли его по моему следу. И напали. Тогда все хранительницы, кроме одной, погибли.
Я кивнула, размышляя надо всем, что он мне сказал. Но поняла вдруг, что как будто и не думаю ни о чём. Комната постепенно размывалась, всё качалось, пол вздрагивал под ногами.
– Тави? – откуда-то издалека донёсся до меня голос Атайра. – Тави, что случилось?
Если бы я могла ответить… Одно только движение – встать – обернулось тем, что я словно бы закувыркалась в воздухе, а затем резко упала. Кажется, на что-то большое и тёплое – предположительно, на принца. Вокруг меня сомкнулось горячее кольцо его рук. Но вот что он говорил, я уже не слышала. Только видела перед собой его лицо.
– Скорее… – только и удалось разобрать.
Принц подхватил меня на руки и спешно понёс в спальню. Мне только успело подуматься, что я, наверное, очень лёгкая, раз нести меня его высочеству не стоит, кажется, никаких усилий. Потому решила, что это несусветная глупость. А затем ощутила, как становлюсь тяжелее куска свинца.
Чуть позже я видела, как пришёл Финли, как собрались вокруг меня служанки во главе с Лелией, чтобы помогать ему там, где нужно. Но больше я ничего не слышала и не видела. Меня словно бы поглощало вязкое болото, из которого я выныривала лишь выпить какой-нибудь отвар лекаря, а затем снова падала на удушающе мягкие подушки, погружалась в звучащую глухим стуком сердца пустоту.
Порой мне думалось, что лучше было бы просто впасть в забытье, чтобы всего этого не чувствовать, не знать, каково это, когда тело словно не принадлежит тебе. Не ощущать этого жара в каждой мышце и постоянных дурнотных всплесков в животе.
Но в какой-то миг я всё же смогла перевести дух: когда Финли, сделав всё, что было необходимо, наконец оставил меня в покое. Служанки тоже отступили – и стало так просторно кругом. Почти темно, потому что я могла только едва приподнимать веки.
Но даже через размытую пелену заметила, как к моей постели подошёл Атайр. Вернее, это был Всадник, но сейчас он меня не пугал. После всего, что я узнала от принца о том, как он появился и почему именно таков его облик, хотелось взглянуть на него по-другому и, возможно, узнать ещё чуть больше, но сил пока не хватало. И тогда, накрытая этой ясно очерченной тенью, словно одеялом, я всё же погрузилась в сон.
Но скоро перестала понимать, что мне снится, а что нет. Первое, что коснулось разума, – это далёкий женский голос. Казалось бы, я его не слышала никогда, но он всё же был смутно знакомым, словно звучал из самых глубоких закоулков памяти.
Я вздрогнула и подскочила на месте: оказалось, что лежу вовсе не в постели, а на сырой от росы траве. Вокруг зябко и туманно – как, впрочем, часто бывает в Глиннхайне. И пусто – как почти всегда бывает в Сиде.
На мне оказалась всё та же сорочка, в которую меня переодела Лелия, на ногах – ничего. Распущенные волосы, почему-то такие же длинные, какие были у меня до побега от отца в Джинарии, позабытой тяжестью укрывали спину.