Избранница стража мглы
Шрифт:
— А что же сила? — подняла на мага глаза. Слезы в них просохли, вот только еще сильнее плакала душа и болело сердце.
— Какая-никакая награда за ваши переживания. Если бы все не было так печально, я бы поздравил вас, — грустно улыбнулся его милость. — Теперь вы, Александрин, — Огненный Цветок Вальхейма, обладательница редчайшего среди женщин дара.
Да уж! Счастье-то какое — слышать зловоние демонов и сходить с ума при каждом их появлении. Интересно, у меня теперь тоже появится демоническая сущность, которую придется заточить в
С какой бы радостью отреклась я от непрошеного подарка кузины, если бы это могло все исправить.
Если бы можно было повернуть время вспять, не раздумывая, разорвала бы на клочки предложение стража и без сожалений бросила бы роковое послание в огонь.
Уж лучше смотреть, как бумага превращается в пепел, чем стоять на пепелище своей любви.
Эпилог
Сознание постепенно заполняли звуки. Эхом отражаясь от стен, они множились, сливаясь в непрекращающийся гул. Страж слышал в нем и нетерпеливое шуршание юбок, и быструю дробь каблуков, и раздраженные окрики.
В попытке вырваться из плена сна, в котором он безжалостно уничтожал то единственное чистое и светлое, что еще оставалось в его жизни, Моран открыл глаза. Он по-прежнему чувствовал себя обессиленным, и, наверное, поэтому все вокруг расплывалось и двигалось. Факелы на стенах пускались в безумную круговерть, чертя в пространстве огненные кольца, пол несколько раз успел поменяться местами с затянутым паутиной потолком. А женщина, услыхавшая невольный стон, сорвавшийся с губ мага, показалась ему сероватой дымкой, белесым призраком, плывущим в полумраке.
— А ты оказался живучим!
Не сразу понял, что голосом Опаль говорит Серен. Что окружающая обстановка размыта, будто подернута туманом, не потому что слишком слаб, а потому что находится в Зазеркалье. На изнанке реальности.
Зарычав, страж бросился к зеркалу. Изнутри глянцевая его поверхность выглядела тусклой, по желобам растрескавшейся рамы струилась магия четырех стихий, запечатавшая его в этой зеркальной клетке. Разноцветные всполохи — золотые и серебряные, лазоревые и изумрудные — мелькали на камне, изъеденном временем. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: так просто чары ему не разрушить.
Светловолосая женщина по ту сторону зеркала пробежалась пальчиками, унизанными перстнями, по резной раме.
— Как жаль, что мы больше не супруги. Тебя ли, милый, мне стоит благодарить за этот неожиданный сюрприз? — Изящная кисть скользнула вдоль тела, повторяя точеные контуры. Задержалась на осиной талии, туго стянутой корсетом из китового уса, сплошь расшитым цветами из бриллиантов. — Я рада вернуться, но совсем не рада застрять в этой посредственной оболочке, — со злостью прошипела Серен. — Без своей силы! Без своего имени!
— Я вернул тебя. И вот что получил вместо благодарности, — горько усмехнулся чародей, оглядывая свое убогое пристанище.
— Ты меня вернул? — Лицо белокурой красавицы исказила гримаса ненависти. Да ты только и делал, что предавал меня! Всякий раз, когда думал об этой пустышке, моей кузине! Всякий раз, когда ее желал. Когда засыпал с нею рядом. — Отступив на шаг, Серен криво усмехнулась: — Извини, милый, но такое не прощается. С тобой всегда были одни проблемы. Было сложно держать тебя в узде. Это по твоей вине мы загубили столько маленьких невинных душ, только начавших прокладывать свой путь в жизни, — говорила Серен с таким видом, словно сплетничала о ничего не значащих пустяках. — Все жертвы на твоей совести, Моран. Все до единой. Иначе тебя было не укротить. Спасибо Берзэ, подпитывавшей мои чары новыми жертвоприношениями, уже после того, как я оставила этот мир. Иначе бы ты быстро утешился и забыл обо мне. Не правда ли, любимый?
Гнев и чувство собственного бессилия перед чародейкой сжигали стража изнутри. Не способный вырваться на волю, Моран остервенело ударил кулаком по зеркалу, мечтая разбить его вдребезги. Но тщетно.
— Каково чувствовать себя обманутым, а? — насмехалась над пленником воскресшая. — Теперь ты знаешь, что почувствовала я, когда очнулась в этом никчемном теле и узнала, что ты увлекся моей кузиной. До знакомства с ней был почти шелковым, а потом тебя словно подменили. Теперь я просто обязана отомстить. Сначала тебе. А потом и ей.
Заметив, что привычная сдержанность изменила магу и что он с отчаянием продолжает биться о зачарованную преграду, сдирая на руках в кровь кожу, хотя понимает, что не сумеет высвободиться, Серен расхохоталась.
— Неужели ты думал, что я так просто откажусь от своего наследия? — Подскочив к зеркалу, яростно прошипела: — Сила — моя! И я верну ее себе любой ценой! Даже если для этого потребуется заплатить жизнью твоей драгоценной женушки. Впрочем, эту цену я заплачу без сожаления.
— Серен! — глухо прорычал страж. Черные глаза полыхнули гневом. — Тебе не удастся удерживать меня здесь вечно. Только тронь ее…
— Поверь, милый, я это сделаю с превеликим удовольствием, — источая яд, цедила ведьма. — А когда все будет кончено, ты сможешь полюбоваться на хладный труп своей избранницы. Полагаю, долго ждать не придется.
— Серен! — Из темных глубин послышался голос лесной колдуньи, отголосками наполнивший подземный зал. — Еще успеете наговориться. Пойдем! Он ждет тебя.
— Счастливо оставаться, любимый. — Обернувшись, Серен послала стражу воздушный поцелуй, каждой клеточкой своего тела ощущая ярость мага, его бессильное исступление, и последовала за владычицей Чармейского леса, вернувшей ее в мир живых.
Не услышала она прозвучавшую в тишине подземелья клятву пленника, данную самому себе. Клятву все исправить и вновь заслужить любовь той единственной, что стала для него и жизнью и судьбой. Его избранницей.
Его Александрин.