Избранница Тьмы. Книга 2
Шрифт:
— Не трогай меня… зачем ты пришёл… оставь меня, не прикасайся! — рванулся изнутри обжигающий яд.
Исгар жёстко схватил меня, встряхивая.
— Заткнись Истана. Заткнись и запомни, ты принадлежишь мне, твоё тело, твоя душа — мои. Ты вся моя. Только моя. Я буду диктовать, что стану делать с тобой — оставить тебе жизнь или позволить тебе сдохнуть здесь, трахать твой рот или щель, поняла?
Я проглотила подпирающий к горлу ком ненависти, досады, гнева — я хочу жалить дальше, чтобы пробить эту стену, но я просто тону в беспросветной черноте его глаз, сжирающих меня целиком. Он весь горит, от него исходит бешенная сила, сдавливая, сокрушая — я тону в этом стихийном океане его мощи, падаю на самое дно под гнётом его власти надо мной. Он чудовище, как я могла ждать его? Думать о нём? О демоне, у которого нет сердца, нет ничего живого внутри, только
— Он тебя тронул? — спросил исгар, обжёг губами мой висок.
Я покачала головой, содрогаясь, не могла издать и звука — горло сжал спазм давящих слёз. Его голос вибрировал во мне, разгоняя кровь по венам, и холодил одновременно.
Маар выпустил меня, быстрым движением снял с себя плащ, накрыл мои плечи, закутал, скрыв до самых стоп. Подхватил меня на руки и направился вглубь тени, откуда пахнуло сыростью — в стене зияла пробоина, скважиной уходящая в недра замка. Маар вошёл в неё, двигаясь легко, хищно, быстро, безошибочно ориентируясь во мраке.
4.
Переход через земли Навриема был быстрым и стремительным. Отряд Маара без передышки пересёк за шесть дней расстояние до королевства, как если бы он пересекал его на корабле по морю. Злость и жажда скорой расправы бурлили в Мааре так неистово, что потоки его силы вырывались штормовыми порывами, но ещё слишком рано давать волю бушующей стихии и нужно поберечь ярость на другой случай, Маар не сомневался в его неизбежности. Его терпение оканчивалось там, куда Маар никого не пускал, ставя барьеры, где бился исгар — уничтожить каждого, смести, скосить, сжечь дотла. Это было легко для Маара — объять огнём, выжечь каждый закоулок замка, каждый угол, не оставить никого живого, только стены. Но в недрах его была Истана, он мог её зацепить, задеть случайно.
Её посадили в Колодец. Маара прошибло насквозь острыми шипами. Будь он один, он бы немедленно расчленил Ирмуса на куски и выкинул на скормление нойранам. Но сейчас действовать приходилось с предельной точностью и осторожностью, хотя это давалось с большим усилием. Всё то время, когда Маар восстанавливался, и после того, как только они прибыли в Наврием, неведенье, нетерпение и гнев потрошили железными крюками. Маар не мог сделать ошибку. Один неверный шаг, и он только навредит ассару.
Его состояние ухудшилось, когда он почувствовал ассару всем естеством, его потянуло к ней с сумасшедшей силой, непонятной ему. Маар лгал себе, когда думал, что он сможет избавиться от неё, выкинуть из себя. Эта холодная гордячка намного глубже засела в нём, намного…
Она в замке, её держали в восточном крыле, сегодня днём король требовал её к себе, а теперь велел запереть в одном из Колодцев — изолированных комнат, где держали неугодных, провинившихся слуг. В Колодцах есть потайные двери, через которые приходят те, кто желает выместить свои обиды или… спустить пыл. Этих комнат страшились все слуги и не только — часто там бывали и любовницы Ирмуса. Сочные дырки, что надоедали его величеству — развлечение для лойонов и управляющих. Маар брезговал такими подачками, трахать потаскух Ирмуса не для него, ему хватало потаскух, что прыгали в его постель. И сейчас всё кипело внутри, потому что там оказалась Истана… Его нутро выжигало ядом от одной мысли, что к ней осмелится кто-то прийти, осмелиться кто-то коснуться. Кровавые пятна разливались перед глазами от одной мысли, что ассару возьмёт кто-то другой.
Больше сведений не удалось разузнать. Но, как бы то не было, Ирмус облегчил задачу — в Колодец проникнуть легче, чем в покои замка. Подземные ходы сетью были перед глазами, Маар знал их, как свою ладонь, знал, в какую сторону повернуть, двигаясь с предельной точностью, безошибочно в кромешной темноте, он был самой тьмой. Он хорошо изучил их, передвигаясь по запаху подземных пещер.
Истана в холодном зыбком мареве за толстыми стенами, как тёплый огонь, к которому Маар устремился, её запах вёл его, аромат растекался на языке, и в глазах темнело от невыносимой бесконтрольной жажды, она ждала и звала его, вынуждала поторопиться. Разделившись с Шедом, Ремарт сошёл по каменной лестнице, приближаясь к Колодцу. Вход не охранялся, Маар бесшумно приблизился к двери, за которой находится ассару. Ещё немного, и она будет в его руках, но, если заметят пропажу, сработает сигнал.
Внутри Колодца что-то происходило. При виде Истаны, лежащей на досках под нависающим над ней лойоном, его парализовало, а следом прострелило все тело адским спазмом ревности, жалом вонзившимся в самое сердце. Маара швырнула вперёд ярость, широкими прыжками он пересёк пустую комнату. Ладонь обожгла холодная рукоять кинжала, одно движение, и горло лойона вспорото. Кровь хлынула из прорехи, окропляя платье Истаны багровыми пятнами.
Пленница в ужасе вскинула взгляд на Маара, медленно отползала. Её трясло дико, она его узнала. Маар сдёрнул со своего лица маску, нависнув над ассару, с болезненной жадностью вжался в её дрожащие холодные губы, утоляя сумасшедшую жажду, жажду её тела, её запаха, её эмоций.
«Моя ассару. Моя девочка. Моя», — обожёг горло хрип.
Маар понимал, что причиняет ей боль, терзая губы, но не мог остановиться, отпустить не мог — это слишком упоительно, слишком невыносимо, слишком больно, сладко и горько одновременно. Он мог её задушить руками, выпить её дыхание, он, как зверь, впился в неё, сгребая в охапку, сдавливая её, сминая хрупкие плечи, слишком тонкие ключицы, узкую талию, бёдра — горячая страстная Итсана в его руках.
Он едва успел, и это осознание било молотком по виску, Маар качнулся. Истана взвилась, пуская вход колкие слова, распаляя в Мааре ещё большее безумство и дикое вожделение. Ремарта топил с головой её ранимый беззащитный вид, стирал в песок жерновами. Маар гладил её лицо, волосы и плечи, прикасаясь губами к тонкой бледной коже виска. Истана распахнула в объятиях тонкие руки, хрупкие, как сухие ветки дерева, они то смыкались на шее Маара, то вонзались в плечи коготками. Маар терзал её тёмные, налитые кровью губы, жаждущие, влажные, распахивающиеся перед его губами. Биение сердца рваное, частое, отчаянное пульсировало на кончике языка. Жаркие блестящие губы охотно отвечали на поцелуй, скользили по губам Маара, дразнили, влекли и околдовывали, он хватал ртом воздух, она колола, жгла словами ненависти.
«Заткнись, Истана, заткнись, или я возьму тебя прямо здесь, в этом мраке».
Призрачный золотистый свет лампы выхватывает тонкое тело Истаны и её лицо, испуганное, заплаканное, бледное, на левой щеке пульсирует краснота. Она скользила мутным взглядом по лицу Маара, недоумевая и жаля. Она ждала его, жаждала, ждала и не верила, что он вернётся за ней, её слова ядовиты, но тело покорно в его руках. Маар хотел проникнуть в её сердце и узнать это наверняка, утвердиться в том, что ждала. Истана задрожала, прикусывая губу. Только теперь Маар увидел, как ассару исхудала: её формы пропали, но то, как тянулась к нему, как её язык сплетался с его жадно, остро, возбуждающе, вызывали острое, как нож, желание. Маар прижал её тонкое дрожащее тело к своему, упираясь эрекцией в живот. Руки сами стиснули маленькую сладкую грудь с острыми от холода и возбуждения сосками. Проклятье! Наверное, Маар рехнулся окончательно, он хочет её прямо тут, член каменел, наливаясь от её яркого, будоражащего кровь, вызывающего запаха соблазнительного тела, настолько порочного изящного, пленительного, что даже не останавливает чужая кровь на её платье. Маар прижало так, что члену стало тесно и больно в штанах, он остро желал всунуть его в более тесное, узкое, влажное лоно ассару. Скорее, оказаться внутри и оставить свои следы.
«Потерпи, маленькая ледяная девочка, скоро я согрею тебя так, что ты забудешь об всём».
Эти глаза, ярко-голубые, со светящимися жилками вокруг зрачков, обрамлённые тёмной каймой, распахнутые, затуманенные знакомым страхом, он остро впивался в кожу, проникая льдом в кровь. Маар притянул Истану к себе, сжимая затылок.
«Этот выблядок тронул тебя? Взял?»
Ассару быстро качала головой, задрожав сильнее.
Пора выбираться из этой грёбаной ямы. Уносить немедленно её отсюда как можно дальше. Маар выпустил её, скинул с себя плащ, закутал им Истану, подхватил её на руки и поспешил к выходу, взбегжал по ступеням, направляясь туда, где их должен ждать Шед. Нужно поторопиться выходить отсюда, потому что Маар уже не контролировал себя. Прочь из крысиной норы. Хрупкая, как тонкий пергамент, Истана прижималась к нему, Маар ощутил, как дыхание её замедлилось, она приходила в себя и уже вертела головой, осматриваясь. Острые кулачки упёрлись ему в грудь.