Избранница тьмы. Книга 2
Шрифт:
Ярко-голубые, будто подсвеченные стылой белизной, глаза юноши под светлыми бровями были отнюдь не под стать голосу – угрожающе ужалили холодом и сощурились в недоверии тут же, отчего зрачки превратились в чёрные бусины, въелись в меня хищно. Этот полный лоска и взбалмошности взгляд явно не нёс какой-то доброжелательности, таил в себе определённую скрытую опасность. Стало вдруг тесно от того, что я перед ним не совсем в должном виде, ко всему немного раздосадовало, что младший Фоглат вошёл без стука, что сразу насторожило и вынудило напрячься. Пусть это его дом, но я – гостья, и вежливо
– Добрый вечер, Хирс Фоглат, – с запоздание поприветствовала я, не скрывая своего лёгкого, но всё же недоумения в голосе.
Отметила про себя, какое поразительное сходство было у сына с отцом. Это стало ещё явственней, когда тонкие губы на тщательно выбритом лице искривились в подобие улыбки.
– Решил перед ужином познакомиться с вами. Отец рассказал мне о своих планах. Думаю, и вам так же любопытно взглянуть на меня, – вибрировал с лёгкой заинтересованностью его голос повсюду, окружая меня кольцом.
– Вы правы, – согласилась я, – мне тоже любопытно с вами познакомиться, только ответа я ещё пока никакого не давала. Да и время вы выбрали не самое подходящее.
Хирс едва уловимо хмыкнул, не отрывая от меня пристального взгляда, от которого сразу сделалось неуютно и тесно. Он сделал шаг ко мне, а я вытянулась, невольно сжимая кулаки. Мне неизвестно, о чём он думает, с какими побуждениями явился ко мне, и надо признать, неприятно было его вторжение. Хоть это и его дом.
– Не врут те слухи, что ходят вокруг вас, – его взгляд заинтересованно скользнул вниз по моей шее, плавно опускаясь ниже, и слишком красноречиво застыл на груди.
Хирс сделал ещё один шаг, сокращая всё больше расстояние, а моё дыхание заметно участилось в ожидании неприятного разговора.
– И что же за слухи? – спросила больше механически, мне уже известно с уст Ремарта, кем считают дочерей Ильнар.
– Ассару наделены особой красотой.
Хирс возвысился передо мной ледяной статуей. Скудные всполохи огня освещали его светлые тусклые волосы, зачёсанные на правую сторону, резкие скулы, чуть впалые щёки, твёрдый, пусть ещё и не лишённый юношеской мягкости подбородок и широкую шею.
– А ещё надменностью и бессердечностью. Признаться, это особо меня завело.
Я приподняла брови. От брошенных им в мою сторону дерзких слов внутри всплеснуло негодование, оно закипело и забурлило. Хотелось его оттолкнуть немедленно, грудь и голова налились жаром, даже дышать нечем стало. И, наверное, мне стоило это сделать, потому что в следующий миг Хирс Фоглат качнулся вперёд, схватил пятернёй моё горло и дёрнул меня на себя с такой силой, что я, потеряв равновесие, ткнулась о его худощавое, но не лишённое мужской силы тело. Я дёрнулась, пытаясь немедленно вырваться.
– Что вы делаете?! Пустите, – вцепилась в его руку ногтями.
Хирс резко склонился, впиваясь в мои губы жадно и жёстко, перекрывая мне и без того скудное дыхание. Меня кипятком обдало от возмущения и гнева. Я вновь попыталась извернуться, но Хирс вцепился в мои волосы, загребая в кулак, дёрнул вниз, так что голова моя запрокинулась, и он смог полностью завладеть моим ртом, прокусывая губы и проталкивая свой горячий влажный язык внутрь, больно, до проступившей влаги на глазах дёргая волосы. Я попыталась закричать, ощущая его жёсткий язык во рту, но получилось только глухое зажатое в горле рычание. Мои попытки вырваться только всё усугубили, он, не освобождая мой рот, выпустил моё горло и спустил ладонь на грудь, больно и бесцеремонно смял. А потом резко оторвал от меня свои губы, грубо швырнул меня обратно в кресло с такой силой, что оно чуть сдвинулось назад, со скрипом проскрежетав по полу, а у меня потемнело в глазах, и вспыхнула болью от удара спина.
С диким блеском похоти во взгляде Хирс возвысился надо мной, давя надменным взглядом. Крылья носа трепетали от того, как шумно он втягивал воздух. В горле у меня невыносимо пересохло, и все мышцы свело от напряжения и неприятия. Он навис надо мной, опираясь руками на подлокотники по обе стороны от меня, так что мне пришлось вжаться в спинку кресла.
– Не прикидывайтесь недотрогой. Считаю некоторой несправедливостью со стороны отца подсовывать мне шлюху стражей. Куда вас уже успели взять, ассару? В ваш маленький соблазнительный ротик или в узкую щель? Сколько их было? Двое, трое или весь отряд лойонов?
Каждое слетавшее с его влажных губ слово жестоко полосовало сердце, выворачивая нутро наизнанку, до ломоты в висках, до жгучих слёз. Ведь он меня совсем не знает. Но я только поджала губы, смотря на него исподлобья зло и яростно.
– Мне достанется жена опытная шлюха, которую, видимо, уже обрюхатили, – его губы брезгливо скривились. – Но я готов простить отцу, ваша невинная красота очаровала меня. После… – его голос понизился и стал приглушённым и шипящим, – …после я не слезу с вас. Попробую всю, везде. Хочу предупредить, что приложу к этому все усилия. Буду трахать безостановочно. С такими, как вы, Истана, нужно ведь именно так?
Потемневшие глаза, лицо, искажённое похотью, вызывали во мне омерзение и одновременно оцепенение. Сквозь шум крови и грохот сердца я расслышала шаги за дверью. Хирс закатил глаза и с неохотой отлепил руки от подлокотников, выпрямился, раздражённо зачесал пятернёй упавший на скулу чуб.
– Приведите себя в порядок и спускайтесь к ужину, – бросил он мне уже небрежно, когда Рэви открыла створку, да так и выронила графин с водой, увидев младшего Фоглата в покоях.
Хрустальная посуда вдребезги разбилась у её ног на сотни искрящихся осколков, разлетаясь вместе с брызгами по полу.
– Неуклюжая растяпа! – зло выпалил Хирс, произнося каждый слог со скрежетом зубов, развернулся на каблуках к служанке, пригвоздив девушку к полу разъярённым взором. – У тебя такие же кривые руки, как и язык.
Девушка мгновенно вспыхнула, верно от жгучего стыда, опустила растерянно и со страхом ресницы.
Больше не посмотрев в мою сторону, Фоглат направился к выходу. Осколки под его сапогами противно хрустнули. Рэви отшатнулась, пропуская юношу, вжимаясь в створку всем телом, пригнув голову, теперь сделалась вся, как мел, белая. Только теперь меня прострелила насквозь догадка, что бедняжка терпит от молодого хозяина.