Избранницы
Шрифт:
— А может, не выдаст? — обеспокоенные, утешали мы себя. — Что бы ей это дало, если бы она выдала?
Гелька пожала плечами.
— Каждая ханжа упряма.
Через несколько дней после этого разговора в нашей мастерской вновь появилась вдова. Было это во время обеда монахинь. Мучимые недобрыми предчувствиями, мы окружили усевшуюся на стул женщину. Вдова подозрительно озиралась, словно чего-то искала. Йоася не выдержала и громко спросила:
— Пани чего-то хочет от нас? Объявлений о бесплатной починке белья
— И без того много заказов, — подчеркнула Казя.
— Да, мои дорогие, я знаю об этом… Очень мило вы устроились. Мне как раз и хотелось бы спросить, успешно ли у вас идут дела, не нуждаетесь ли в чем? У меня есть новые рисунки вышивок для занавесок. Могла бы вам дать. А что это у вас за ширмой?
— Тазик и полотенце…
— А-а-а, так, значит, вы тазик и полотенце там держите?
Вдруг, отбросив притворный тон, она сказала добродушно и с любопытством:
— Я пришла за тем, чтобы вы мне показали этот ваш манекен. Сколько о нем пришлось наслышаться. У вас, видать, много способов ловить клиенток. Я так не сумею. А вашему манекену ничего не сделается. Только покажите мне его. Что же он такое из себя представляет? Не знаю, нечего особенного увидели в нем заказчицы?
— Да, да! — подхватила Казя. — Это самый обыкновенный манекен, такой же, как и другие. И нечего его показывать. У пани наверняка есть лучший.
— Уж ты мне не рассказывай, какой манекен у меня, мое золотко. Я хочу поглядеть на ваш и за этим-то специально пришла сюда.
С беспомощным бешенством смотрели мы на то, как вдова отодвинула ширму, подбоченилась и уставилась на обшитый полотном бюст. Удивление вдовы польстило нам.
— Так это он? — спросила она, обращаясь к нам.
— Это!
Она вновь повернулась лицом к манекену и молча рассматривала его. Потом отошла назад и опустилась на стул.
— Что это такое?
— Как «что»? Пани разве не видит? Манекен!
— Я спрашиваю, — из чего он?
— А какое пани до этого дело?
— Посмотрим — какое! — заявила она враждебно.
— Матерь божия! Слышите? Да она еще грозит нам! — воскликнула Йоася, заламывая руки. — Как пани смеет так говорить с нами?! И еще после того, как мы сделали пани любезность, уничтожили все объявления!
— Я бы и без вас их уничтожила! — Она вдруг изменила свой враждебный тон на шутливый, рассмеялась и ласково потрепала Йоасю по щеке. — Я с вами живу в согласии, мои паненки. Милые бранятся, только тешатся. Я пришла посмотреть манекен, а теперь прощаюсь с вами и ухожу. Если бы у кого из вас появилось желание отведать пирога с повидлом, прошу пожаловать завтра вечерком, после закрытия мастерской. А этот манекен советую убрать, мои золотые, потому что он может доставить вам неприятности. Да, да, советую убрать. И лучше всего сегодня же, немедленно. До свидания!
Посещение вдовы вселило в нас неописуемый страх. Опасаясь ее прозорливости, мы делали мысленно самые худшие предположения; даже Казины уверения в том, что вдова не может ничего знать о происхождении манекена, не возвращали нам покоя.
— Она — ваш враг. Держитесь в отношении ее настороже, — советовала Гелька. — Однако манекен не убирайте. Пусть знает, что вы ее не боитесь. А то, в противном случае, она сядет вам на шею.
— Почему ты все время говоришь — «вы», «вас», словно сама ты уже здесь посторонний человек? — рассерженно спросила Казя.
Геля покраснела, пожала плечами и ничего не ответила.
В понедельник Зоська позвала меня перед молитвой в спальню, подвела к Владкиной койке и молча показала пальцем на подушку.
— Ну, вижу, — сказала я, — подушка.
— А что еще?
— Ничего. Грязная, точно из хлева.
— А чем выпачкана?
— Испачкана какой-то коричневой мазью или чем-то вроде этого.
— Полижи-ка.
— Грязную подушку?! Лижи сама!
— А я уже полизала. Это повидло.
— Повидло?.. — Понемногу в моей голове начало проясняться. — Нет… — Сделанное открытие вдруг лишило меня сил, коленки задрожали. Я присела на койку. — Неужели она такая подлая?
— Именно такая подлая, — удовлетворенно подтвердила Зоська. — Жрала булку либо пирожок с повидлом. А откуда она его взяла? Известно, — и Зоська торжествующе поглядела на меня.
— Пойдем посоветуемся с Казей.
Совет был короток. Сабина и Казя высказались за немедленное уничтожение манекена, Йоаська и Зоська караулили в трапезной ничего не подозревавшую Владку, а Сабина тем временем незаметно вынесла бюст в хлев. После нескольких ударов молотком от него осталась лишь кучка обломков.
— Однако я никогда не прощу этого Владке, — сказала Казя, выметая обломки. — Только вы ничего ей не говорите.
Остатки бюста, переброшенные через забор, утонули в реке. Казя, охваченная жаждой мести, набила обшивку манекена опилками и, добившись маломальского сходства с несуществующим уже оригиналом, водрузила его на прежнее место.
Обед и короткая рекреация прошли в напряженном ожидании. Когда забренчал звонок, сзывавший нас в мастерскую, и мы отправились туда, то застали в мастерской вдову. Она оживленно разговаривала с сестрой Юзефой.
— Я только что узнала, — начала сестра Юзефа с заметной нервозностью, — что вы позволили себе глупую и непристойную выходку… — От раздражения у нее перехватило дыхание. Она только махнула рукою и коротко приказала: — Казя, прошу вынести манекен из-за ширмы и поставить его на стол.
— Сию минуту! — сорвалась с места Казя.
И вот бюст — на столе. Вдова побагровела. С лихорадочно бьющимися сердцами ожидали мы, что будет дальше.
— Прошу разрезать обшивку!