Избранник Газового космоса
Шрифт:
Я привязан… к кровати? Под балдахином?
И все это – в невесомости?
Потолок надо мной покрыт изящной гравировкой. Я разглядел какие-то лозы, цветы и что-то вроде кистей винограда. На космических кораблях стены, пол и потолок тоже окрашены по-разному, чтоб легче ориентироваться. Но о таких художествах я никогда не слышал. Не говоря уже о балдахине…
Что ж, чувствовал я себя довольно сносно для покойника. Поэтому звать на помощь не стал, а молча поерзал под ремнями. Как и предполагал, освободился в два счета.
В невесомости я
Я выбрался из-под одеяла, всплыл над кроватью.
Вот это да! На мне – белая ночная сорочка! И из-под подола торчат голые, давно не видевшие солнца ноги! Похожую ночнушку временами надевала моя жена. А я с нее снимал, да, было дело. Вот Рина обрадуется, когда ей сообщат, что я жив, здоров и возвращаюсь домой.
А может, некому радоваться. Может, Ринка погибла в той страшной войне…
Я кувыркнулся в воздухе. Протянул руку, чтобы откинуть шелка балдахина. И в первую секунду оторопел: откуда у меня взялась эта широченная лапа? Не кисть, а экскаваторный ковш. Волосы на тыльной стороне ладони – рыжие и кольцами. Отродясь у меня таких не было! Сразу пришла мысль, что с глазами что-то не так. Шутка ли: замерзнуть на Старшей Сестре, а потом – прийти в себя, и чтобы ничего не болело! Так не бывает. К тому же, очевидно, все время, пока я валялся без сознания, меня пичкали какими-то лекарствами. Мало ли…
Я откинул полог балдахина и выплыл в отсек.
На полу – красная ковровая дорожка. Красивая такая. Прикручена медными шурупами к полу и тянется до самой двери. Да, до двери, а не до люка. Дверь тут, как в купейном вагоне: с зеркалом в рост и открывается, скорее всего, вбок. Стены обшиты деревом, лакированной вагонкой; с середины высоты и до потолка – обои из темного шелка. Чуть ниже обоев вдоль стен тянутся начищенные до солнечного сияния медные поручни.
Я оттолкнулся от потолка и поплыл к двери, уже догадываясь, что мне предстоит увидеть.
В зеркале отражался незнакомый человек. Лет на пятнадцать, а то и на все двадцать старше меня. С тяжелым, медвежьим лицом, мутными глазками и отвратительными рыжеватыми кудрями на голове.
Я поморщился. Отражение сделало то же самое. Незнакомец поджал губы, показал мелкие желтые зубы. Подергал крыльями носа, нахмурил брови.
Похлопал себя по груди и животу. Молчаливое отражение повторяло за мной каждое движение, точно нарывающийся на драку мим. Что ж… Похоже, меня пичкали сильными лекарствами!
Незнакомец в зеркале был высок и некогда могуч. Насколько я знаю, людей с таким телосложением выбраковывали из участников лунной миссии на первых же этапах отбора. Модули тесны, люки – узки, во временных полевых базах жилого пространства и того меньше. Все мы – герои космоса и, как оказалось, смертники – были невысокого роста, жилисты и худы. Этот, в отражении, попросту не влез бы ни в один из наших скафандров.
Я задрал подол сорочки и, затаив дыхание, принялся изучать свое
Левое бедро с внешней стороны было изрыто беспорядочными шрамами. Меня что, кусала акула? Характерный след; я – спортсмен, заядлый серфер, мне доводилось видеть такие отметины на нашем брате. Внизу живота отыскалась лунка от давнего огнестрельного ранения. Еще интереснее… Значит, когда-то в моих кишках прогрызла тоннель пуля.
Похоже, после гибели на Старшей Сестре я времени не терял.
Ладно, жив, и на том спасибо. Неплохо для начала. Что будет дальше – поглядим. Постепенно я распутаю этот клубок.
После событий на Старшей Сестре меня трудно чем-то испугать.
Я схватился одной рукой за поручень, другой – за ручку двери, потянул вбок. Где-то звякнул колокольчик. Толкнув себя вперед, я оказался в сумрачном коридоре.
Перемещаться вдоль поручней было удобно. Я плыл вперед, задрав ноги, и прислушивался. Надо сказать, размер этого космического корабля или станции меня просто поразил. Столько свободного места. И никаких приборов. Только обшитые деревом стены, паркет на полу, поверх паркета – та же красная ковровая дорожка. На металлическом потолке – искусная гравировка. Светят под круглыми матовыми плафонами лампы… Наверняка экипаж где-то рядом.
В какой-то миг мне показалось, что помимо гула принудительной вентиляции я слышу далекие завывания ветра и даже треск грозовых разрядов. Но невесомость значит – корабль в космосе. Никаких звуков снаружи быть не может.
Ладно, запишем в памяти и оставим на потом.
Я отодвинул в сторону первую попавшуюся дверь. Снова отозвался колокольчик, из отсека пахнуло потом. Извернувшись, насколько позволяло мое укрупнившееся тело, я проплыл под притолокой.
Возле дальней стены в ряд стояли кровати. На них лежали пятеро: тут были мальчишка и длинноволосый юноша, двое мужчин средних лет и похожий на египетскую мумию старик. Каждый укрыт одеялом по подбородок и привязан к кровати знакомыми мне широкими ремнями. Все мирно и крепко спали. Один из мужчин громко шамкал губами и постоянно дергал плечами. Кошмар какой-то, видимо, снился.
Кожа у мужчин и старика была серовато-сизой: вроде не темной, но и отнюдь не светлой. Тонкие, заостренные черты лица, четко очерченные носы и скулы, черные брови…
Мальчишка и юноша, наоборот, были блондинами. Что они забыли в космосе? Молоко ведь на губах не обсохло…
То ли от звона колокольчика, то ли почувствовав мое присутствие, старик начал просыпаться. Завозился, забормотал какую-то околесицу. Не открывая глаз, вытянул из-под одеяла тощую руку и принялся шарить в воздухе. Я ощутил сиюминутную брезгливость, когда увидел, что на руке у старика не хватает двух пальцев. Без мизинца и безымянного пальца его сухопарая кисть походила на серую клешню.