Избранник Газового космоса
Шрифт:
Решение созрело. Я вздернул бактра на дыбы, заорал благим матом, выхватил пистолет и принялся палить в воздух. Злостно нарушил закон пустыни. От Самеха влетит. Морду бить не рискнет, а вот штраф, считай, обеспечен. И пошел он, наркоман! Тут свой брат-летчик погибает, выручать надо!
Биплан качнул тускло блеснувшими плоскостями и начал круто забирать вправо.
Заметил, душа из него вон! Заметил, браток!
– Песий сын! Вонючий шаках! – прорычал салар Самех, влетая на гребень.
Он собирался еще что-то добавить, но в это
– За ним! – приказал быстро сообразивший, что к чему, начальник стражи.
Я подчинился с радостью. Нет, что ни говорите, а моя стихия – техника! Не эти средневековые путешествия верхом на горбатых жирафах. Не драки на мечах. Не местная трихомудия с тюрбанами, браминами и кастами, а отлаженные механизмы, точно пригнанные детали, простота и ясность машинной жизни. Пришпоривая своего горбатого скакуна, я предвкушал, как сниму кожух с забарахлившего мотора, погружу пальцы в его горячие маслянистые внутренности…
Биплан завершил полет, уткнувшись носом в песок, нелепо задрав к накаляющемуся небу этажерчатый хвост. Дым рассеялся, огонь погас. Малорослый, худой, как ребенок, пилот яростно пинал ни в чем не повинное колесо. Я осадил бактра, спрыгнул с седла.
– Что случилось, достопочтенный?
Пилот обернулся ко мне, слепо глядя очками-консервами.
– Проклятие! – выкрикнул он тоненьким голосом.
Я позволил себе сыронизировать:
– Чье-то проклятие помешало тебе лететь дальше, достопочтенный?
Пилот аж задохнулся от ярости.
– Да как ты смеешь, шаках!
– Прости, достопочтенный асур, – смиренно проговорил я. – Могу ли я тебе помочь? Поверь, я кое-что смыслю в этих машинах.
Пилот воздел очки на лоб. Глаза у него оказались пронзительно-голубого цвета, особенно по контрасту с лицом, покрытым толстым слоем сажи и пыли.
– Ты, стражник, разбираешься в огненных сосудах виманы? – недоверчиво переспросил он. – Если ты служка из мастерских, зачем тогда здесь?
Огненные сосуды виманы? Ну и терминология! Под стать этому бредовому миру…
– Меня зовут Лазар, – сказал я. – И я не служка из мастерских…
Договорить я не успел. Подъехал Самех. Спешиться он не соизволил.
– Ты вестник? – без обиняков спросил он у пилота.
– Да, салар, – буркнул асур. – Везу распоряжения Большого Дивана коменданту Пещерного Острова, достопочтенному Мизраху.
– Полагаю, наш караван-баши, – перебил его Самех, – будет счастлив доставить тебя и твои послания, вестник. Все дороги на Целлионе ведут к Пещерному Острову.
– Благодарю, салар! – отозвался пилот. – В одном фарсахе отсюда я видела птиценогих.
Видела! А где были мои глаза?
Маленькая фигурка в кожаных штанах и запыленной белой рубахе с просторными рукавами. Красивые глаза. Детский голос… Женщина-пилот! А я думал, что в здешнем кастовом обществе такое немыслимо.
Салар Самех, впрочем, нисколько не удивился. Он только спросил:
– Много, достопочтенная?
– Клювов триста, не меньше.
– Глаз зрит, надо убираться, – резюмировал начальник стражи. – Прости, достопочтенная, но виману придется бросить.
– Понимаю, салар, – откликнулась летчица.
– Лазар, – обратился Самех ко мне. – Поручаю тебе заботу о вестнике Большого Дивана. Отвечаешь головой!
Я только молча поклонился, не зная, радоваться или огорчаться такому поручению. Самех невзлюбил меня с самого начала – это ясно. Посему легко выполнимого задания от него не жди. Да и не надо большого ума, чтобы догадаться, в чем подвох: единственная женщина на полсотни мужиков, которые постятся с тех пор, как покинули Джавдат.
Интересно, а защита ее чести тоже входит в мои обязанности?
Самех ускакал. Летчица, не обращая на меня внимания, полезла в кабину поверженного летуна. Поставила ножку на стойку шасси, перегнулась через борт. Кожа штанов обтянула ягодицы.
М-да, мне есть о чем беспокоиться…
Она копалась недолго и вскоре опять предстала передо мной. На этот раз – с сумкой через плечо и таким же магазинником, как и у меня, на поясе. У меня несколько отлегло от сердца. Похоже, моя подопечная и сама себя защитит, если понадобится.
Я подвел к ней своего бактра. Спросил:
– Как тебя зовут, достопочтенная?
– Нилам, – отозвалась она, – но я не люблю это имя. Зови меня просто Нила.
– Поспешим, Нила.
Я хотел помочь ей взобраться на бактра, но она оттолкнула мои руки и взлетела на горбатую спину животного. Посмотрела сверху вниз, рассмеялась, видя мою растерянность.
– Пешком пойдешь? До оазиса далеко, а диатримы птиценогих стремительны, как самум.
– Подвинься, – буркнул я, грузно карабкаясь в седло.
Седло было широким, но недостаточно, чтобы два седока могли не соприкасаться друг с другом, и мои чресла вплотную прижались к маленькому, но аппетитному заду «вестника Большого Дивана». Я машинально поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Только без вольностей, шаках, – предостерегла Нила. – Забудешься, станешь евнухом. Понял?
– Понял, – отозвался я, давая шенкеля бактру.
Похоже, известие о приближении птиценогих встревожило мое начальство не на шутку. Погонщики тонко вскрикивали, молотя навьюченных животных палками. Стражники то и дело нарушали строй, выезжая на вершины барханов, чтобы оглядеться. О режиме тишины больше не было речи. Это означало только одно – смерть шла по пятам, не таясь.
Глаз поднимался все выше. Тени съеживались, приближаясь к полуденной черте. От ночной прохлады давно не осталось и следа. Мой бактр, угнетенный двойной ношей, тащился в арьергарде. Обливаясь потом, я поминутно прикладывался к бурдюку с айраном. Я предлагал и Ниле, но та неизменно отказывалась, демонстрируя гордый нрав асура.