Избранник Газового космоса
Шрифт:
Все было настолько само собой разумеющимся, что мне даже не пришлось задумываться.
– За мной следят? – спросил я.
– Не могу знать, повелитель! – бандит прижал руки к сердцу. – Прошу помиловать!
Наверное, следят. Пытаются, во всяком случае. Всяким Рыбоглазым не по душе, что самый большой босс – старый хозяин, который давно самоустранился и больше не взаимодействует с преступным миром явно, – прибыл на Целлион и слоняется инкогнито: что-то замышляет, старый бурдюк!
Я вдруг вспомнил безносого аборигена из видения, что посетило меня на проспекте Узорчатых
– Где безносые? – спросил я.
Бандит замотал головой.
– Прости, повелитель! Давно о них не слыхать, наверное, ушли из пустыни за Дальние Скалы.
– Почему? – прорычал я.
– Сжальтесь! Откуда мне, ничтожному, знать? Наверное, потому, что орда птиценогих двинула на Пещерный Остров.
О птиценогих я слышал от Сластены Адель. Знать бы, что это за чертовщина такая…
– Что птиценогие забыли на Пещерном Острове?
– Короля браминов, ясное дело! Исчадие – их божество!
– И оно в руках… у нас… – проговорил я. Нелегко далось мне это «нас», я словно расписался в принадлежности к газовому космосу. Лазар – предатель Мира…
Нет, это Мир предал меня! Мир заигрался в войнушку! Нас с Джинной, остальных ребят бросили на Старшей Сестре умирать. И больше, чем другим, досталось мне! Мне даже испустить дух спокойно не позволили! Носись теперь по здешнему бездорожью, собирай мозаику кусочек за кусочком.
От ярости я заскрежетал зубами.
– Да, у арраканцев… – подтвердил бандит, отступая. – Но я не виноват! Прошу помиловать!
Арраканцы… Шумные и предприимчивые арраканцы пленили целлионское божество, установили приемные дни и часы, тарифы и скидки. И да не иссякнет поток паломников со всего Колеса! Все дороги на Целлионе ведут к королю браминов! К чудовищу, не человеку…
Не просто так Бакхи вез бесчувственного Сандро Урию к королю браминов на какое-то уже оплаченное камлание. Не просто так советовали Лазару просить помощи у короля браминов… Посвященный советовал и Даорак. Да и сам Шакаджи выспрашивал, с каким караваном лучше добраться до Пещерного Острова, где арраканцы держат плененное божество.
Не божество, конечно, – не будем уподобляться необразованным туземцам, живущим и в ус не дующим внутри… гм… черепа Брахмы. Не божество, но что-то экстраординарное и уникальное. Бакхи, Даорак и посвященный – еще те советчики, но Шакаджи я подсознательно… доверял, что ли? Однозначно – и боялся, и доверял. Шакаджи – бешеный шаках, но не самоубийца.
– Птиценогие могут напасть на Джавдат? – спросил я.
– Я не могу знать…
– Отвечай!
– Нет, повелитель! – бандит мотнул головой. – Они не нападут на Джавдат, потому что боятся бомб, которые сбросят на них с боевых виман…
– А Пещерный Остров? Не охраняют?
– Охраняют, повелитель. Но здесь – порт, много кшатров, маджаев, асуров и их машин, Джавдат никогда не одолеть дикарям. А Пещерный Остров окружен со всех сторон пустыней…
– Понятно…
Я хотел задать еще пару вопросов, но тут услышал,
Мой собеседник еще ничего не успел понять, а я уже искал путь отступления. Но – увы! – выход из ловушки, в которую я завел себя сам, был только один. Вокруг возвышались высокие кирпичные стены, на них мне не взобраться. Я сурово взглянул на бандита: проклятый до сих пор не подозревал, что его использовали вместо живца. Тот же расценил мой взгляд по-своему.
– Повелитель, не убивай меня! – взмолился он, стуча зубами. – Повелитель, прошу!
Вот какой ужас, оказывается, я мог нагонять на людей… А Сластена Адель называла меня ласково – Рыжик.
– Пошел вон! – проскрипел я.
Повторять дважды не было смысла, бандит ринулся прочь из переулка, обдав меня запахом перегара и застарелого пота. Тут же щелкнула тетива, засранец обиженно булькнул и завалился на бок. Тяжелый арбалетный болт прошил ему горло навылет и, срикошетив от кирпичной стены, упал к моим ногам. Я прыгнул за ржавую бочку, заваленную доверху гнилью, – больше укрыться было негде. Прыснули в стороны, истошно пища, крысы.
В следующую секунду в переулке стало светло, как днем. Два ярчайших фонаря, прикрепленные к арбалетам, ударили лучами света вглубь кирпичного аппендикса.
Я повалился в мусор, выбросил из-за бочки руку с пистолетом, выглянул на долю секунды и тут же врезал очередью над самой землей.
Луч одного фонаря зашарил по стенам, а затем беспомощно ушел вверх. Снова щелкнула тетива, и набитая объедками бочка загудела, принимая удар на себя.
Второй фонарь тоже куда-то делся. Неужели стрелок отступил? Жди теперь пару ручных гранат или бутылку с зажигательной смесью!
Я затравленно огляделся.
Стены! Хоть ногтями врезайся в кирпич!
На улице зазвучали негромкие голоса.
«Он? Точно? Разглядел… Быстр!»
– Чего палишь-то? – обратились ко мне с напускным весельем. – Или хочешь, чтоб все маджаи Джавдата съехались на эту улицу?
«Рыбоглазый!» – стучало в моей голове. Лишь одного главаря назвал мне убиенный засранец! И на том спасибо! Рыбоглазый! Один шанс на миллион!
– Глаз зрит, Рыбоглазый! – отозвался я. – Какой гнусный голос! Заходи, брат, поговорить надо.
«Он? Ну, точно! Он!» – раздавались взволнованные голоса.
А я даже не знал, остался ли в магазине хоть один патрон…
– Ладно, Шакаджи! – Рыбоглазый рассмеялся. – Давай поговорим, я захожу. Не стреляй, брат!
Вдохнул-выдохнул, встал, расправил плечи, поднял пистолет обеими руками.
Естественно, Рыбоглазый не решился на тет-а-тет. Низенький, худощавый, но с сильно отвислым пивным брюшком, больше похожим на разросшуюся опухоль, он уставился на меня круглыми, окантованными складчатыми веками глазищами. Одет главарь был в белые штаны и белую же безрукавку. По обе стороны от него стояли два бойца в щегольских халатах. Один целил в меня из арбалета, второй – из револьвера с глушителем. На земле лежал, скрючившись, третий боец – это его, выходит, я срубил очередью…