Избранник. Трилогия
Шрифт:
— Сказать правду, хотелось бы отдохнуть. Все, что случилось после посадки, изрядно меня вымотало.
— А со мной не желаешь пойти?
— Куда?
— В обитель греха. — Водитель усмехнулся. — В наш публичный дом. Там есть классные девочки. Или, как у нас говорят, крутоватые телки.
Осетр представил себе вкусные картинки, которые ждут его в публичном доме. Но тут же откуда-то появилась Яна, закрыла собой героинь вкусных картинок, и Осетр подумал, что ей бы эти картинки не понравились. В отличие от героинь она была одета, но вовсе не этот факт отвратил Осетра от блистающих перспектив предстоящего
— Нет, я все же лучше отдохну. Извините!
Чинганчгук понимающе кивнул:
— Соображаю. С непривычки наши реалии кого угодно в гроб вгонят. Кстати, эта троица в «Дристалище» доставала… приставала к тебе? Каблук и его компания…
— Было дело.
— А чего хотели?
— Взять под опеку мой бизнес. Как это у вас говорится?.. Крышей стать.
— Ясно. Лакомый кусок почувствовали. Не боись. Они с водителями связываться не станут. Так что пока со мной, живи спокойно. — Чинганчгук встал и начал собирать со стола.
— Давайте, я посуду помою. Чтобы хоть как-то расплатиться с вами.
— Неужели ты посуду умеешь мыть?
— Не умею, — соврал Осетр. — Но я видел, как это делается. Думаю, справлюсь.
Эх, Матвей-Чинганчгук! Знал бы ты, сколько мы посуды в школе «росомах» перемыли! Офицеры-наставники считали, что кадет должен уметь руками делать все — не только ножи метать или палить из плазменника, но и зажечь костер или приготовить нехитрый обед из добытого зверя, потому что саморазогревающихся консервов и кухни с посудомоечным автоматом иногда у «росомахи» может под боком и не оказаться…
— Ну хорошо, попытайся. Полезно. Как говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Да, среди прочих заключенных… то есть мертвяков этот дядька, должно быть, выглядит белой вороной.
Они перенесли посуду в кухню, хозяин вручил гостю фартук, показал, как пользоваться мойкой (ибо вода здесь включалась и выключалась необычными способами, с помощью этаких крутилок, красной и синей), и побежал переодеваться.
А Осетр приступил к мытью. Поскольку хозяин находился еще дома, пришлось работать трудно и медленно. Умеющему, разумеется, тяжело делать что-то неумело, но разве актерское мастерство для «росомахи» — не одна из главных специальных наук?..
Перед уходом Чинганчгук снова заскочил в кухню.
— Что ж, неплохо… Как говаривала моя матушка, руки у тебя не из задницы растут… — Он открыл ящик стола. — Вот здесь второй ключ лежит от входной двери. На всякий случай. Я дверь закрою. Сумеешь замок открыть?
— Сумею… Сумею, Матвей Степанович.
Чинганчгук глянул на него недовольно, но напоминать про погоняло не стал.
— И все-таки пойдем, попробуешь.
Пошли в прихожую, к наружной двери. Осетр попробовал. Справился. И успокоенный хозяин, показав гостю, где хранится постельное белье, умчался к своим проституткам.
Глава двенадцатая
Застилать кресло он не стал, просто достал подушку и улегся. Расслабил все мышцы, закрыл глаза и полежал несколько минут с отключенными мозгами, не думая ни о предстоящем задании, ни о Чинганчгуковых проститутках, ни — даже! — о Яне. Не думать о Яне было труднее всего, но и с этой задачей он в конце концов справился.
Пустота в голове росла, ширилась, захватывала все новые и новые области мозга, пока не поглотила Осетра полностью. Это было отработанное на школьных тренировках упражнение, очень хорошо снимающее усталость перед тем, как требуется сделать серьезный выбор или проанализировать ситуацию. А продумать дальнейшие действия перед завтрашней встречей с агентом Баяном было необходимо…
Осетр пролежал так ровно десять минут. Он не сверялся с секундомером и не смотрел в сторону часов, висящих на стене комнаты. Переключение мозга в обычный режим происходило автоматически, и продолжительность полного отдыха отрабатывалась многолетними упражнениями. У каждого кадета она была своя — кому-то хватало пяти минут бездумного лежания на койке, кому-то требовалось полчаса. Осетру было достаточно девяти минут пятидесяти шести секунд. Можно, конечно, и больше, но никак не меньше… Прошло десять минут, и мозг очнулся. Пустота быстро сжималась, редела, будто разгоняемый утренним ветерком туман, и наконец уползла в подсознание.
Можно было приступать к анализу.
Но тут раздался звонок — по-видимому, к Чинганчгуку кто-то пришел в гости. Осетр хотел было отправиться в прихожую и объявить, что хозяина нет. Однако тут же понял ошибочность такого решения — неизбежно пришлось бы объясняться, кто он такой и что делает здесь в отсутствие хозяина. Лучше вести себя так, будто дом пуст. Постучат-постучат и уберутся восвояси.
— Эй, Чинганчгук! — послышался грубый полупьяный голос. — Что, нажрался «кровушки» и дрыхнешь? Открывай давай!
— А я тебе с самого начала говорил, что его дома нет, — отозвался другой голос, не менее грубый и не менее пьяный. — Он же сегодня с вахты, так? Так! А значит, наверняка поперся к Татарке мохнатые сейфы вскрывать. Пошли-ка тоже по лебедям. Там, говорят, новенькая появилась — буферюги с голову размером!
— Гы-гы-гы… С голову или с головку?
— Га-га-га… У некоторых без разницы, все равно мозгов в башке не больше, чем на конце эклера.
Посоревновавшись в подобном остроумии, незваные гости умотались к своей Татарке. А Осетр, восстановив настрой, взялся за дело.
Итак, если исходить из информации, вложенной в него «мозгогрузом», начальный здешний контакт зовут Баяном. Надо полагать, что Баян этот — местный резидент, но выполнять работу за Осетра он, разумеется, не станет. Поэтому к Баяну надо идти с конкретными вопросами и предложениями. Вот и займемся их формулировкой.
Итак, исходная информация… На планете Угловка (именуемой в просторечии Крестами), принадлежащей к системе звезды 7377 по Общегалактическому каталогу небесных объектов (именуемой Вера), исчез агент Муромец. Чей он агент — «росомах», флотский или армейский, — вводная не поясняет. Тут есть разные варианты. К примеру, Муромец — такой же кадет, как и я, проходивший здесь «суворовскую купель» и проваливший ее. А может, он — агент настоящий, действующий, не имеющий ни малейшего отношения к школе.