Избранник. Трилогия
Шрифт:
А когда он ожил, вокруг опять не было ни пропавшего агента Муромца, ни лесной избушки. Но и странной багровой планеты не было. Над головой царил деревянный потолок, выкрашенный белилами. Похоже, был день. Искусственный свет вроде бы другой, не такой яркий…
Осетр закрыл глаза, снова открыл их и понял, что веки действуют. Потом он повернул влево-вправо голову, чуть-чуть, самую малость и обнаружил, что мышцы шеи тоже работоспособны. Дальше пошло быстрее — обнаружились руки и ноги. И тогда
Вот и прекрасно!
Осетр сел на койке и пощупал правой рукой затылок.
Чем это его так отоварили? Каблук, наверное, сволочь, подкрался сзади, морда бандитская. Шишки, правда, нет…
И тут же, вместе с именем Каблук, всплыло все остальное, добавилось к агенту Муромцу, избушке и лесу. Матвей Спицын-Чинганчгук, кабатчик Макарыч и дочка его Маруська, а за ними вышли из небытия пьяные рожи клиентов «Дристалища», и майор Мурашко, и господин Бабушкин, и погибший врач Герасимов… И Дед, и ВKB, и Его Величество Владислав Второй…
И Осетр вспомнил наконец, кто он такой. И понял, что находится в лазарете, где уже был однажды, беседуя с медсестрой, которую тоже убили.
Откуда-то послышался женский голосок. Мягкий и добрый. Знакомый. Кажется, Маруськин…
— Маруся! — Осетр попытался встать, но тут же пошатнулся и снова сел на койку: ноги хоть и имелись, но держать не хотели. По крайней мере, пока…
За дверью кто-то протопал, и на горизонте объявилась девушка, но это оказалась вовсе не Маруська.
— Ой, больной, зачем вы встали? Вам нельзя! Ни в коем случае!
— Почему это?
— Врач запретил.
— Как это врач? Его же убили..
— Ой! — Девушка смутилась. — Да, их тут убили обоих. Но когда вас привезли, врача вызвали из соседнего города. Администрация даже глайдер выделила. И меня временно сюда перевели. Я вообще-то в Етоеве работаю…
— Откуда меня привезли? — перебил Осетр.
— Из лесу. Вас же всех из лесу привозят. Правда, не всегда. Некоторые порой так там и остаются.
— Нас? — Осетр поднял правую руку и поскреб затылок. Рука слушалась хорошо. — Кого нас?
— Заключенных. Правда, обычно они окончательно с ума сходят, и тогда просто приводят приговор в исполнение. Но изредка бывает, что и выкарабкиваются. Правда, насколько мне известно, амнезии еще ни у кого не бывало.
— Я не заключенный, — сказал Осетр и снова попытался встать. На этот раз успешно. — Я вольный торговец, и мне надо идти.
— Никуда вы не пойдете! — Девушка цепко взяла его за плечи и усадила на койку. — Теперь понятно, почему и врача вызвали, и меня сюда перевели. За вами, наверное, стоят большие деньги. Или большие люди.
«А вот тут ты, голубушка, ошибаешься. Не стоят за мной ни большие деньги, ни большие люди, потому что я слишком маленький человек для этого. Но думай так и дальше. Для моей же пользы думай…»
— Сегодня вы никуда не пойдете, — повторила сестра. — Завтра опять прилетит врач, осмотрит вас. Тогда, возможно, и отпустит. Если посчитает здоровым.
«Ага, — подумал Осетр. — А за это время мне снова дадут по голове. И теперь уже так, чтобы больше не встал. Нет, надо срочно посылать донесение руководству. Черт с ней, с этой треклятой "суворовской купелью". Живы будем не помрем, пройдем "купель" и со второго раза».
— Как вас зовут, сестричка?
— Алина.
Он взял ее за руку и погладил теплые пальцы:
— Алиночка! Мне действительно надо выйти отсюда. Позарез надо! Сегодня надо! Меня, может, убьют до завтра.
— Но вы же еще очень слабы! — Сестра мягко высвободила руку, отодвинулась. — Подождите секунду!
Она двинулась к двери. Он попытался последовать за нею, его снова шатнуло, и он опять сел на койку. Потом прилег, но тут его замутило, и пришлось снова сесть, чтобы не запачкать белье и себя.
Пока он боролся с наваливающейся слабостью, Алина вернулась. Она принесла серую пилюлю на блюдечке и стакан воды.
— Вот, примите-ка это. Вам сразу станет лучше.
«Мне сразу станет лучше», — подумал Осетр.
Эти слова звучали в его мозгу музыкой. Свадебным маршем Мендельсона…
Ему станет лучше, и он возьмет да и удерет отсюда. Запросто. Не сможет же она его силой удержать!.. «Росомаху»! Гвардейца!
Он взял с блюдца пилюлю, проглотил и запил водой.
— Вот и хорошо! А теперь прилягте! Ему же станет лучше…
У него поплыла голова, и подогнулись ноги.
— Прилягте, прилягте, прошу вас! — Сестра уложила его на койку. Без усилий — он почти упал.
Тошноты не было.
«Снотворное, — подумал он. — Вот же су…»
Додумать оскорбление он не успел. Уже спал.
Глава сорок пятая
Когда он пришел в себя, вокруг по-прежнему был белый день.
— Ага, — сказал чей-то голос. — Он, кажется, проснулся.
Голос был мужской, незнакомый.
— Показатели все в норме, доктор, — отозвался женский, знакомый.
Медсестра. Алина. Алиночка, сучка синеглазая…
Осетр открыл глаза. Алиночка и незнакомый мужчина лет сорока стояли рядом.
— Вот и прекрасно, молодой человек. — Мужчина потрепал Осетра по укрытому простыней плечу. — Давайте-ка попробуем встать. Сможете?
Осетр с укором глянул на Алину и попытался подняться. Получилось не в пример лучше, чем вчера. Если это было вчера…