Избранники Тёмных сил

Якобсон Натали Альбертовна

С таким нахальством мне еще сталкиваться не приходилось. Пока я ошарашено наблюдал за Винсентом, не в силах просто сдвинуться с места, не то что что-то предпринять, он поднимал каждую мелочь, какую мог найти.

— Госпожа велела не оставить никаких свидетельств ее оплошности, но, чтобы не ошибиться, нужно быть очень внимательным, лучше взять лишнее, чем что-то забыть, — Винсент подобрал еще несколько программок, даже нашел конверт от записки, порванный, но все равно для чего-то ему понадобившийся. Я заметил, что из кармана у него торчит веер, который я видел у Розы, и одна из маленьких бриллиантовых заколок, что сверкали в ее волосах.

— Ну, вот, вроде бы все, — Винсент еще раз оглядел пустой зал, чтобы убедиться, что вокруг не осталось ничего из того, что можно было бы поднять и отнести госпоже.

— Похвальное усердие! — обретя, наконец, дар речи,

сумел пробормотать я.

— Я стараюсь, как могу, — Винсент проверил, не вывалилось ли чего у него из карманов, и довольно усмехнулся.

— Если госпожа меня похвалит, я буду счастлив, — он хотел махнуть рукой мне на прощание, но вдруг заметил на ковровой дорожке, между рядами кресел, длинную полосу грязных, мокрых следов. Я тоже обратил на них внимание только сейчас и готов был поклясться, что минуту назад их там не было. Да и откуда им взяться, ведь на улице нет дождя, никто из посетителей не мог принести с собой ни влажные разводы грязной воды, ни мелкие комочки земли. Отпечаток подошв не было, только очертание тонких ступней, будто кто-то прошел здесь босиком. Я вдруг почему-то вспомнил, что наше поместье окружено лесными озерами и болотными топями. Наверное, только оттуда можно было принести такую липкую грязь.

— Кому-то в скором времени не посчастливится, — тихо проговорил Винсент.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла недоброй.

Я нагнулся, чтобы прикоснуться к одному из следов, но на пальцах у меня вместо грязи осталось что-то липкое и красноватое, больше похожее на кровь, чем на воду. Наверное, просто красноватая глина. Я поспешно вытер руку о край кафтана.

Между тем Винсент осматривался по сторонам так, словно силился заметить кого-то в пустых ложах. Возможно, он почувствовал присутствие кого-то, кто незримо проскользнул прямо мимо нас и занял одно из пустых кресел.

Следы вели к оркестровой яме, но обрывались, не доходя до нее.

— Был бы ты немного поосторожнее, — внезапно по-дружески, без привычного зла посоветовал Винсент.

— Я и так осторожен.

Ну вот, как только Винсент переходит на дружескую ноту, грубить начинаю я, при чем не со зла, а только из-за излишней раздражительности.

Хорошо еще, что собеседник не обиделся на меня за резкий тон, очевидно, уже привык к тому, что по приказу госпожи ему приходится общаться с невоспитанным человеческим существом.

Винсент еще раз огляделся вокруг так, будто предчувствовал несчастье, и мне показалось, что ему хочется, как можно скорее уйти из того места, где вскоре произойдет что-то нехорошее. Может быть, он предчувствовал пожар, какой-нибудь несчастный случай, например, крушение декораций, чью-то травму, приход Августина с целым полком, чтобы взять под следствие всех присутствующих, в общем то, что касается сразу многих людей, а не меня одного. Но вместо того, чтобы вздохнуть о сотнях обреченных на гибель, Винсент перед самым выходом обернулся и шепнул мне одному:

— Остерегайся!

Хотелось бы спросить «чего», но Винсента уже и след простыл. По крайней мере, после его ухода в партере можно было не убираться. Не считая грязных следов на ковре, вокруг не было ни одной бумажки или соринки. Усердствуя по приказу госпожи, Винсент забрал с собой все, что только можно было унести, хорошо еще, что не утащил кресла.

Зрительный зал совсем опустел, не считая той таинственной и темной силы, которая могла незаметно проскользнуть в него. Я не видел рядом с собой никакой опасности, ведь я же не мог так тонко чувствовать, как Винсент. Даже если сейчас какие-нибудь крошечные гномики или эльфы подпиливают шнур, чтобы большая хрустальная люстра свалилась мне на голову, я не могу уловить тонких звуков их усердной работы. А вот Винсент бы смог. В отличие от меня он был опытным, сноровистым, умным, одним словом, искушенным во всем. Он бы сразу заметил каких-нибудь троллей, готовых свалить на меня тяжелые декорации, и крикнул бы «берегись». Он бы ощутил едва уловимое присутствие одной-единственной феи среди сотни других самых обычных дам. Ну, вот, я уже начал мечтать о том, чтобы уподобиться Винсенту, а совсем недавно готов был побить его и обозвать последними словами только за то, что он со мной недостаточно вежлив. Что-то подсказывало мне, что у Винсента в жизни все было не так гладко, как казалось на первый взгляд. Возможно, и на его долю выпало множество испытаний еще до того, как он поднабрался опыта.

Стараясь переступать через грязные следы, я вышел вслед за ним в коридор. Винсента там, конечно, уже не было,

но в самом углу толпились какие-то люди. Мне пришлось воспользоваться своими новыми талантами, чтобы еще до того, как подойду к ним определить, что это взволнованный неожиданными неприятностями директор театра, его секретарь, помощники и констебль, которого пришлось пригласить на место преступления. Чуть поодаль стояли и шепотом переговаривались между собой Лючия и Коринда. Обе, нарядные и рыжеволосые, они смотрелись слишком ярко и, явно, не на месте рядом с таким мрачным сборищем. Они не решились подойти поближе, чтобы посмотреть на труп, а я, несмотря на протесты охранника, протиснулся чуть ли не вглубь темного угла, чтобы заглянуть прямо в остекленевшие глаза покойника. Мертвое лицо покрывала такая бледность, что его можно было сравнить разве что с листком бумаги, на теле не было заметно никаких ран, не видно было также и следов от пролитой крови на полу. Ничего вокруг не разбито и не испорчено, никаких признаков борьбы. Прежде, чем меня успели оттащить в сторону, я успел наклониться и рассмотреть на горле под воротником длинный бескровный шрам. Мне почудилось, что в теле убитого не осталось ни капли крови. А рана? Разве кинжал Шарло не мог нанести ее так мгновенно, что жертва не успела бы и закричать? Надо было дать показания, рассказать о том, что я видел, как кто-то в черном поманил этого консьержа за собой. Конечно же, нельзя называть имени Шарло. Я чуть было не выложил все, как на духу, но вдруг ощутил, как на плечо мне легла рука Лючии. Всего лишь одно ее прикосновение заставило меня передумать. Пусть я останусь всего лишь одним из ничего не подозревающих актеров, а не вездесущим свидетелем, который сам может легко подпасть под подозрение. Еще чего доброго, навяжусь в помощники к законникам, и во время следствия попадусь на глаза Августину, а он заметит меня и поймет, кто я такой на самом деле. Лучше всего просто промолчать, чем создавать себе лишние хлопоты. К тому же, Шарло будет недоволен. Он, вроде бы, неуловим, как и любое нечеловеческое создание, но даже если его поймают, где гарантия, что его знакомые или собратья не начнут мне мстить?

Я хотел всего лишь на время забыть о горестях и неприятностях и подготовиться к следующему спектаклю. Лучше всего было бы вообразить, что ничего плохого со мной и не произошло, но я не мог. Мысли все время возвращались к Эдвину и к Розе. Первый свой шанс я упустил, не посмел снести с плеч его красивую, бессмертную голову. Может быть, когда судьба предоставит мне второй случай, я не буду больше таким робким и нерешительным. Да, второй раз я не растеряюсь. Если, конечно, этот второй раз будет мне предоставлен.

Ночью я ворочался в своей постели, думая о том, лишь бы только Роза успела скрыться, затеряться в лабиринте огромного города или уйти в свой склеп прежде, чем ее настигла опасность. Какой-то шорох отвлек меня от этих то ли мыслей, то ли молитв. Я приподнял голову от подушки, и всего лишь на миг мне почудилось, что бледное в облаке платиново-светлых кудрей лицо прижалось к стеклу с внешней стороны окна. Это всего лишь сон, сказал я себе, никто из прохожих не мог заглянуть ко мне в окно. Моя комнатка расположена слишком высоко, на втором этаже гостиницы. Нужно уметь летать, чтобы подобраться к моему окну. К сожалению, я все время помнил о том, что, помимо людей, по этому миру иногда бродят существа, способные пуститься в полет. Но с какой стати им подсматривать за одним из постояльцев? Разве только их могла привлечь моя колдовская книга.

Я уже привык к мерному шелесту станиц, доносившемуся со стороны стола. Книга теперь все время лежала на столе, и, пока я спал, как будто ветер или чья-то невидимая рука перелистывала ее страницы. Иногда рядом с книгой вспыхивала и снова потухала свеча, иногда кто-то топтался рядом со столом и с моей кроватью, но не решался заговорить, а иногда, напротив, никаких шагов было не слышно, но кто-то окликал меня по имени, и я готов был поклясться, что голос этот исходит со страниц книги.

Чтобы сразиться с драконом я должен быть не только физически сильным, но и обрести колдовскую мощь. Пока что Роза и Винсент пренебрежительно называют меня новичком, но я был почему-то уверен, что мне еще недолго оставаться несведущим и неопытным. Я попытаюсь стать настоящим колдуном, раз уж так мне завещано предками. Что может быть предосудительного в занятии запретными науками, если я делаю это не ради себя, а для блага многих и многих людей, которых минует опасность, если дракон погибнет. Возможно, его смерть спасет города, целые селения и государства, а сколько девушек, невольно очарованных им, останется в живых.